— Стой, — попросил он. Я дёрнулась и, вопреки приказу замереть, больно укусила его за руку. Мужчина на мгновение расцепил захват, и этого оказалось достаточно, чтобы я рванула вперёд. Вдогонку он не кинулся.
Запыхавшись, я прибежала к соседкам, но вместо понимания и жалости встретила бурю негодования. Особенно, как всегда, взъярилась вспыльчивая Мев:
— О чём ты думала?! Нужно было смотреть, куда несёшься. Тогда бы и не наткнулась ни на кого.
Элина придерживалась тех же взглядов:
— Нужно быть осторожнее, Уна.
Я потеряла самообладание:
— Как вы можете? Он же едва… едва… — вдруг разрыдалась я, хотя до этого из моих глаз не выкатилось ни слезинки. В последний раз я позволяла себе такую слабость, когда умерла матушка. Потом же, даже когда пороли, я стискивала зубы и терпела, упрямо не издавая ни звука.
Элина тут же крепко меня обняла и прижала к себе, заглушая рыдания.
— Тише, тише… — всё успокаивала она, с любовью гладя по голове.
Они обменялись с Мев непонятными взглядами. Вторая неожиданно вышла, напоследок громко хлопнув дверью.
— Куда она? — спросила я, не перестывая реветь. От всхлипываний платье Элины промокло.
— Не волнуйся, — невнятно произнесла она. — Скоро вернётся.
Девушка посмотрела на выход, и в её взгляде мелькнула тревога. Мев долго не возвращалась. Но когда она всё-таки пришла, то влетела разъярённая, как фурия, и тут же села, облокотившись на стену и закрыв руками расстроенное лицо.
Элина посмотрела на неё с немым вопросом в глазах. Едва видно та отрицательно качнула головой, и Эли прикрыла глаза с какой-то неведомой мне болью.
— Что случилось? — поинтересовалась я.
— Ничего, — одновременно произнесли они, только усугубив подозрения, и снова заговорщицки переглянулись.
— Расскажите мне. Прошу.
Никто не отозвался.
— Вы не доверяете мне? — обиделась я на их молчаливые секреты.
Первой сдалась Мев:
— Не говори ерунды, — отрезала она, впрочем не горя желанием говорить правду, — Я ходила, чтобы попросить госпожу и дальше оставить тебя здесь жить.
Я ощутила страх. За время, проведённое здесь, я так полюбила северянок, что испугалась о возможном расставании с ними. Меня страшила мысль остаться одной, как в Вижском граде, когда я не знала заботы и поддержки. Между тем я допускала, что Итолина осознала, что ошиблась, выбрав меня, девочку с по-мальчишески вечно разбитыми коленками, среди множества детей из кибитки. Внешностью я никак не дотягивала до остальных женщин, обитающих в салоне. Моё лицо побледнело, и Элина воскликнула:
— Мев, ну что ты пугаешь её! Уна, мы просто хотели, чтобы ты жила и