взамен, понимаешь?
Я смотрела на неё, ожидая, что она поймёт, какую глупость сморозила. А ведь на самом деле показала недальновидность вовсе не она, а я, когда сразу не сообразила, куда клонит соседка. Они вдвоём любили меня гораздо сильнее, чем я того заслуживала, и были готовы пойти ради этого чувства на любые жертвы.
— Вы ведь знаете, что госпожа считает, каждый должен вернуть потраченное на него сторицей, — недоумевала я.
— Золото бы нашлось, — горько ухмыльнулась Мев.
И только тогда я наконец осознала, что они имели в виду.
— Вы, вы… — из моих глаз снова полились слезы.
— Да ничего бы с нами не случилось! — возмутилась Мев.
Но это было ложью. Они хотели расплатиться собой вместо меня. Только сверх обычного северянки принесли бы прибыли лишь в том случае, если, жертвуя собой, согласились бы на встречу с не самыми хорошими клиентами — теми, кто предпочитают самые жестокие развлечения. Обычно госпожа никого не принуждала к встречам с такими гостями, предоставляя выбор и щедрые подарки вроде красивых побрякушек взамен. Но на удивление, желающие находились. Некоторым женщинам тоже нравится ощущать боль… Я похолодела, представив, как лекарь мажет мазями искалеченное тело Элины или Мев.
К счастью, ответ Итолины Нард мы уже получили. Она не желала, чтобы золото за меня вернул ей кто-то другой. Я заметно успокоилась.
— Уна, ты не понимаешь! — расстроено сказала Элина.
— Нет. Госпожа права.
— Ты не знаешь, о чём говоришь, — тихо сказала Мев. Я удивлённо посмотрела на неё.
— Раньше ты считала иначе.
— Я передумала, — бросила она мне. Но я подозревала, что в действительности всё обстояло по-другому. Девушка желала уговорить меня и себя в равной мере, что такая жизнь неплоха.
Неприятный для всех разговор мы оставили, но следующая неделя принесла новую неприятность. Спустя год, проведённый в доме Итолины Нард, у меня появились лунные дни. На тот момент мне едва исполнилось тринадцать.
Сначала я решила, что порезалась, увидев на кровати, на которой сидела, бурое пятно. Ещё одно клеймом будущего несчастья виднелось на штанах, пропитав их резко пахнущей густой жидкостью. Когда я приподнялась, Элина до белизны побледнела, заметив на простыне кровь, но я испугалась, ещё не успев осознать в полной мере, что произошло, только увидев нездоровый цвет кожи её лица.
Не произнеся ни звука, северянка стянула с постели бельё и побежала его немедленно стирать. Я сняла одежду и стала тоже мыть её в лохани, в которую недавно собиралась сама залезть. Загрубев, пятно никак не желало исчезнуть.
Мертвенная бледность всё не сходила с лица девушки. Я взглянула на неё и представила другую Элину. Ту, которая осталась лишь в старых воспоминаниях о Вижском граде, когда веряне ещё не проникли в царство Льен. Мне вдруг почудилось, как она, счастливая, кружится вместе с младшей сестрой, забавляется, строя глазки соседнему парню, и помогает по хозяйству матери — такой же заботливой, с труженными ласковыми руками, нежным голосом и мягкими белыми волосами. И мне так больно стало за неё, лишённую завоевателями всего этого.