Новая знакомая рассказывала о своей жизни в Ландвааге. Оказалось, что северянин, игравший на наале в таверне, — её жених. Они собирались сыграть свадьбу через два месяца, а пока Адика лишь предвкушала будущую совместную жизнь. Полная энтузиазма, она делилась надеждами, и мне тоже внезапно стало радостно и хорошо. Отрадно, что хоть кого-то волновали такие приятные хлопоты.
Потом мы вышли к торговым лавкам, и девушка уверенно потащила меня в одну из них:
— Мужчина, Уна, любят глазами, — категорически заявила она, и я уступила. Почему бы и не рискнуть?
Мы зашли внутрь, а я начала мерить платья. Какая женщина устояла бы? С кружевами и лентами, открытые и скрывающими тело до шеи, пышные и не очень, всевозможных цветов… Я перемерила бирюзовые, лазурные, персиковые, изумрудные и золотистые наряды. Адика настаивала на зелёной ткани (под цвет «глаз»), но мне больше понравился насыщенно-шафрановый атлас, по-осеннему яркий и свежий.
Довольная покупкой, я расплатилась с лавочником монетами, полученными от Ареса. Вспомнив друга, невольно затосковала. Я одновременно хотела и боялась встречи, ведь парень теперь служит у князя, а значит, общение с ним начало представлять опасность. Нас разделяла пропасть из недомолвок и угроз: я хотела избавиться от гнёта верян, в то время как Арес присоединился к тому, кто научился извлекать выгоду от новой власти. С этими мыслями я взяла свёрток с платьем и последовала к выходу.
— Хорошего дня! — попрощался лавочник, когда за нами зазвенел колокольчик, оповещая об уходе.
Едва мы оказались на улице, Адика набросила капюшон, защищаясь от ветра и начавшего накрапывать дождя, и сказала:
— Теперь нужно посетить госпожу Бальо.
Я спрятала обновку под полы плаща и удивлённо спросила:
— Кто это?
— Ну ты же собиралась завтра сразить своего друга, так что нам нужно идти дальше именно к ней, — подмигнула девушка, но ничего не пояснила. Она легко подхватила меня за руку и повела вперёд.
Ветер кружил, подхватывал опавшие листья и уносил их прочь. Дождь усилился. Солнца стало не видно из-за туч, заволокших небо. В сумраке бушующей стихии единственным ярким пятном оставались лишь кроны деревьев, золочёнными верхушками устремляющиеся ввысь.
Когда мы подошли к нужному дому, я замерла, разглядывая вывеску. Подруга нетерпеливо подтолкнула сзади, но я не сдвинулась с места и почувствовала, как заалели щёки. Решительно заявила Адике:
— Я туда ни ногой!
— Ты чего? — удивилась она. — Что случилось?
Я пропустила вперёд какую-то горожанку, воровато оглядываясь, смущённо заходящую внутрь. Я сама стояла не менее обескураженная. Название оказалось неожиданно знакомо. Я хорошо помнила тот случай, когда Итолина Нард рассказывала, что одна из её подруг открыла в Ландвааге лавку, произведшую фурор в обществе. Имени знакомой госпожа не упоминала, но…