III
Я вез ее домой. Она сидела свободно. Но я все-таки следил за дорогой и, когда видел в лобовом стекле, как несется на нас очередная неровность, старался поддержать ее спину. Она говорила спокойно:
– Сейчас – все в порядке. Однако же, наши дороги! Как все-таки изменилась Москва! Вы знаете – храм Христа Спасителя решительно не похож. Вам он нравится? А эти купола! Чем покрыты они? Это золото? Ну, и я говорю, что не золото!
Дома, помогая ей раздеваться, я видел по ее глазам – боль уже возвращается…
Она давала мне только что полученный рецепт, и я шел в аптеку. Она ждала меня с приготовленными деньгами:
– Сколько вы истратили?
– Нина Львовна, ну какая разница? Могу же я, в конце концов, раз в жизни вас «угостить»?
– Да?
– Да.
– Благодарю вас. Вы очень любезны.
Она принимала коробочку с лекарством, словно бокал или цветок, и говорила что-то приятное: «К вам идет этот галстук» или «Вы сегодня особенно элегантны».
Так она болела в последний раз…
Она напоминала мне и Ахматову, и Уланову, и думалось: пока у нас будут такие женщины, мы не утратим национального достоинства, что бы ни случилось.
IV
Итак – письма и фотографии. А за окном – вечерние тени плотно лежат на пыльных кронах лип. Мы смотрим, читаем и вспоминаем:
– Галя, расскажи, как складывалась ее жизнь в последние годы? Что ты помнишь об этом?
– Ты знаешь, в это время для нее все было связано со Славочкой. И рассказывать тут надо о них обоих и, может быть, даже больше о нем. Ведь все зависело от его здоровья. Когда ему становилось лучше, она была счастлива. Когда он заболевал, она становилась сосредоточенной и напряженной.
Бывало, ухудшения у Славочки наступали внезапно. Это усугублялось депрессиями, которым он был подвержен. И она страдала вместе с ним.
Помню – он готовил программы для Японии. Был намечен гастрольный маршрут, города. Но, прилетев, он вдруг почувствовал себя настолько плохо, что играть не мог. Это было нарушением договора. Казалось – катастрофа неизбежна. Нина Львовна была близка к отчаянию, видя в этом начало конца.
Но японцы оказались спокойными людьми и хорошими друзьями. Они поселили их в уединенном доме, на прелестном маленьком острове, приставили к ним врачей и оставили их в покое.
Славочку лечили без лекарств. Ведь лекарства он принимал годами. Им занимались массажист и диетолог. И прекрасно помогли.
Уже через месяц он великолепно сыграл все свои концерты. Успех был огромным.
V
– Об одной из последних поездок в Японию кое-что знаю и я. Как-то Нина Львовна показала мне его дневник того времени. Она улетала в Москву раньше него. Он не любил самолеты и беспокоился – как она долетит. Едва за ней закрылась дверь, он записал в дневнике, что ему невозможно, немыслимо доверять технике ее жизнь, доверять каким-то неведомым пилотам