Вскоре настало время дач. Я приехал к Анне Ивановне в подмосковный Красногорск, где снимала она комнату с террасой у пожилых молодоженов, что было довольно трогательно и смешно.
Еще от калитки я увидел на подоконнике загорелый красно-медный локоть. Вы только что вошли, прямо передо мной. Собирались обедать. Анна Ивановна с Натальей Владимировной[11] хлопотали у керосинок.
Наталья Владимировна была тогда уже столь глуха, что прорваться к ней составляло изрядную трудность и требовало усилий. Анна Ивановна весело раздражалась и то и дело кричала ей:
– Ж..А!!
Наталья Владимировна ничего не понимала, но – о, ужас! – согласно кивала в ответ. Анна Ивановна, уронив голову на стол, хохотала до слез.
Отобедав, мы отправились куда-то по окрестностям. У самой калитки нас догнал хозяйский пес. Он почти впрыгнул Вам на руки. Помните, сколько весил этот обаятельный зверь? Уж никак не меньше тридцати килограммов. А может, и больше.
У плотины во дворе двухэтажного барака пьяновато пели. Видно, было застолье. Ситцевая фабрика, выстроенная сто лет назад, напоминала оперный замок. Она мочила свои стены в водах грязного пруда, но отражения были восхитительны, отражения были, как у Моне.
Мы продвигались по сырой и мягкой тропинке среди крапивы. Мне нравилось, как Вы ходите. Легко, стремительно, и голова слегка набок. Я старался ходить так же. И, знаете, имел успех у своих однокурсниц – ваших горячих поклонниц!..
Года через два, помню, Вы поехали за границу в первый раз. Это была Чехословакия. Все очень волновались. Концерты, как мы слышали, были замечательными. Приехав в Москву, Вы зашли к нам. Я получил от Вас альбом Йозефа Судека «Прага» с короткой надписью «Мите – Слава!», книгу об органах Праги, которой я зачитывался, галстук и щегольские плавки. Я их обновил, копая траншею, пробираясь к лопнувшей водопроводной трубе у стены нашего института. Это называлось «производственной практикой».
Прямо через день по приезде был Ваш концерт в Малом зале – долг, оставшийся с зимы. После Чехословакии Вы были усталым и напрочь забыли текст в фуге Цезаря Франка. Помню этот ужас. Вы держите правую педаль. Звуки стоят, как забор, а зал потрясенно молчит…
Я был подавлен. Часть ночи писал Вам письмо. Спустя два дня Вы пришли к нам с Ниной Львовной. И сразу стало легко и весело. Вы говорили о концерте и от души смеялись. И все было замечательно! И открытые двери в сад, и молодые вишни, и теплый воздух начала лета.
Однажды после какой-то прогулки Вы принесли нам в двух авоськах бутылок двадцать березового сока. Мы спустили все это в подвал. Он простоял там довольно долго. Месяц или полтора. Вы говорили, что там много витаминов и это следует пить каждый день, особенно во время сессии. Я так и делал. И помогало.