Там было красиво и очень просторно. Из окна широко открывался город. Комната с двумя роялями годилась для любой работы и даже для домашних концертов. Ее высота была заметно больше, и звук летел, как в маленьком зале.
Это сделали специально для Рихтера.
Но он мало жил в своем прекрасном доме, хотя и любил его.
Но больше он любил новое. Новые города, новые дороги, вагон, луну, летящую, как раскаленное ядро, над ночною землей. Он любил любой транспорт, кроме самолета. Он много ездил в те годы. А когда бывал дома и выдавалось время, более всего любил ходить пешком. Он дважды обошел Москву. Каждый круг был протяженностью почти в 300 километров. Он знал каждую деревню, каждую речушку в Подмосковье.
А еще он любил автомобиль. Он изъездил на автомобиле всю Европу и Россию – от Англии до Японии.
Его переезды и остановки планировались заранее, и путь пролегал там, где он еще не бывал. Так составлялись все его концертные турне. Это была и работа, и путешествие. Не знаю, нашелся ли хоть один город в цивилизованном мире, где бы он не играл!
Фантазия Шуберта «Скиталец» – это не просто любимое его сочинение. Это – он сам, – это его подпись. Его знак! Этим он начинал свое письмо.
Это я! Я иду!
* * *
Теперь о рождественских открытках.
В них встречаются ноты. На одной и на двух строчках.
Это одно и то же. Это елка.
Существует легенда. Однажды в рождественскую ночь по лесу шел Лютер. Сквозь ветки елей он видел крупные звезды. Это ему понравилось. Он остановился и долго любовался на небесные огни, запутавшиеся в хвое. Потом достал нож, срезал маленькую елку, принес ее домой и зажег на ней свечи.
Ноты, написанные Рихтером на рождественских поздравлениях, – это лютеранский хорал, сочиненный к празднику, может быть, у той самой первой в мире рождественской елки.
Рихтер любил Рождество и Пасху равно. Рождество он любил по-европейски, как немец, как лютеранин. Пасху же – как русский, как православный.
В Рождественские дни в его доме бывали гости, давались приемы, балы и даже спектакли.
И очень часто звучала Рождественская кантата Баха. С литаврами и трубами!
В Страстную неделю тоже приходили, но самые близкие. Всегда слушали пассионные оратории Баха или мессу си минор. На столе только чай и подсушенный хлеб. Сугубый, строжайший пост…
* * *
Три последних года жизни Рихтер провел за границей. Приходилось лечиться то в Германии, то во Франции. В его семье обсуждался вопрос покупки жилья. Это было бы дешевле, чем аренда на такой срок. Но он не хотел связать себя недвижимостью. Мысль о собственности, об окончательности была неприятна ему.