Я признался ей, что еще с детства, когда я впервые услыхал ноктюрн в исполнении отца, я хотел выучить и сыграть его, потому что об этом много раз просила мама. Но ноктюрн я так и не сыграл! “Но, если Вы этого хотите, – добавил я, – дайте мне ноты, и я Вам его охотно сыграю”. И сразу подумал: как странно – сколько раз меня об этом просила мама, и я этого не делал, а теперь просит совсем посторонний человек – и я делаю.
Ноты были тут же принесены: я быстро просмотрел ноктюрн и сыграл его хозяйке.
Когда сыграл, меня как будто осенило: сегодня 10 ноября – день рождения моей мамы…»
Но вернемся в Одессу, в годы его отрочества.
Он уже участвует в самодеятельном кружке при одесском Доме моряков. Однако по-прежнему много играет для себя. Его внимание начинают привлекать чисто фортепьянные сочинения. Среди них Концерт Шумана и ранние сонаты Бетховена.
Особенно ему нравилась в те годы Девятая соната, ее вторая часть, самое ее окончание…
В это время в его внутренний мир, кажется, всецело заполненный музыкой, приходит еще и литература. Среди первых увлечений – пьесы Метерлинка, романы Диккенса и сочинения Гоголя.
Толстого он любил меньше, хотя вокруг все им восторгались.
Пасха
Два-три теплых дня – и от южной зимы нет и воспоминаний.
Над морем солнечно. Рваные белые облака легко и низко плывут, задевая горизонт, и нет в них уже ни дождя, ни снега…
Пасха. В доме все вымыто, все свежо и красиво. И хотя мало денег, мать, как всегда, умеет сделать праздник из ничего. На блюде – пасхальные яйца. Но крашеных только половина. Темно-красные смешаны с белыми, и получается одновременно и нарядно, и строго.
Кулич и какая-то снедь уже на столе, покрытом ослепительной скатертью. Квадратная лампа в стиле модерн сверкает промытым стеклом и начищенной латунью.
На Святой каждый день кто-то приходит. Погода стоит ровная. В открытые окна залетают первые бабочки. Пахнет морем и землей. Сыроватый воздух еще прохладный, но уже совсем не простудный…
В этом году в Одессе гастролировал Малый театр. И весь город с восторгом смотрел «Ревизора» с Климовым, Аксеновым и Яблочкиной.
А в опере давали «Аиду» в блестящей постановке. Дирижировал Прибик. Пели: Кипаренко-Доманский, Любченко и Гужова.
Это была захватывающая жизнь, жизнь, полная счастливых надежд и согласия со всем миром…
В 1930 году в пятнадцатилетнем возрасте Рихтер оставляет учебу в немецкой школе, чтобы работать концертмейстером сначала в одесском Доме моряков, а затем в филармонии. С этого года для него начинается жизнь профессионального музыканта.
В филармонии приходилось заниматься всем, вплоть до сопровождения эстрадных и даже цирковых номеров. Через год он ушел с работы, вернее, его уволили за отказ участвовать в одной из нелепых поездок.