Правда, спустя две недели его пригласили вновь, ведь он был великолепным концертмейстером, но он отказался вернуться и стал вновь работать в Доме моряков, хотя и там были свои курьезы.
Из воспоминаний Святослава Рихтера:
«Время от времени давали отрывки из опер. Я играл вместо оркестра. Помню такой случай: идет спектакль на открытом воздухе, и вдруг – дождь необычайной силы, льет и льет как из ведра. Пришлось продолжать играть, пока рояль не наполнился водой».
Так прошло еще три года. Рихтеру исполнилось восемнадцать.
В Житомире он попал на концерт Давида Ойстраха. В концерте принимал участие пианист Топилин, который сыграл четвертую балладу Шопена.
Вот тут-то он и решил попробовать дать собственный концерт, и чтобы он весь состоял из сочинений Шопена. Он сразу же стал учить четвертую балладу, затем четвертое скерцо, прелюдии, несколько ноктюрнов и этюды.
Работа заняла почти год. Первый концерт Святослава Рихтера состоялся в Одесском доме инженеров в мае 1934 года.
Вот эта программа:
ШОПЕН
I отделение:
1. Прелюдия cis-moll (посмертная)
2. Прелюдии D-dur, Fis-dur, Es-dur, H-dur, fis-moll opus 28
3. Ноктюрн g-moll № 6 opus 15
4. Полонез-фантазия opus 61
II отделение:
1. Скерцо E-dur № 4 opus 54
2. Ноктюрн Es-dur № 16 opus 55
3. Мазурка C-dur opus 24
4. Два этюда C-dur № 1 и As-dur № 10 opus 10
5. Баллада f-moll № 4 opus 52
Сверх программы был сыгран этюд cis-moll № 4 opus 10.
Из воспоминаний Святослава Рихтера:
«На эстраде был скован, робок, волновался – страшно было играть одному в первый раз. На бис играл до-диез минорный этюд, четырнадцатый из опуса 10, и, кажется, удачно. Хотел бы теперь так сыграть. (Имеется в виду этюд до-диез минор № 4 ор. 10.)
Печатных отзывов на концерт не было. Но по радио говорил Апфельцвейг (псевдоним Largo), и говорил хвалебно».
Тогда же, в 1934 году, он становится концертмейстером Одесской оперы. Здесь он проработал три года в сотрудничестве с дирижером Столлерманом.
Из воспоминаний Святослава Рихтера:
«В эти три сезона я сыграл под палочку Столлермана много оперных произведений. Работал у него в оперном театре репетитором.
Это был добросовестный и строгий музыкант, хорошо знавший, что надо делать. Одного взгляда его светлых глаз, взгляда удава, было достаточно, чтобы оркестрант почувствовал себя провинившимся. Столлерман стал привлекать меня к работе, проверять, а потом взял целиком к себе. Было время, когда я дневал и ночевал в театре. Днем репетиции, вечером спектакли».
Но не только первым сольным концертом, не только работой в опере ознаменовалось для него это время.