Знаете, как бывает в музеях?
На пустой стене – маленький портрет в барочной раме. Сам он – темен и почти не виден. Зато кругом – резные листья со следами стертой позолоты, сатиры, нимфы, сюжеты королевских забав.
Рама стара и прекрасна, легка и суха. Ее не портят ни следы древоеда, ни отколы, ни трещины.
Прошли века.
Теперь это уже что-то вроде короны, некий признак высшего достоинства, драгоценный ковчег, где сохраняется Дух.
Раскрытые створки удерживают шлифованное стекло, в котором совсем темно, только чуть светит серо-голубой взгляд, едва угадывается прекрасный купол лба, небрежный мазок воротника под старым лаком, да сургучное ухо, да складка от крыла носа к углу рта.
Остальное – ты сам. Собственное отражение. Смотри сколько хочешь.
И все-таки…
Поедем, я готов, куда бы вы, друзья,
Куда б ни вздумали, готов за вами я.
А. С. Пушкин
И все-таки сначала надо познакомиться и сказать, что шел 1947 год.
Вот – моя мама, Лия Викторовна Терехова-Обни́нская. Она еще довольно молода. Ей чуть-чуть за сорок. Она – дочь Виктора Петровича Обнинского, журналиста и публициста, трагически погибшего за год до революции и известного по своим книгам «Новый строй» и «Последний самодержец Николай II».
Облик маминой матери, Клеопатры Александровны Саловой, на памяти у многих – благодаря прекрасному рисунку Серова «Дама с зайчиком», сделанному в 1904 году, в год рождения моей мамы…
Подмосковный город Обнинск каким-то чудом до сих пор носит это имя, хотя ударение перескочило на первую букву.