— Есть, — нервно сглотнув, сказал Выдра. — На том берегу, моя личная. Я сейчас собирался переправиться, а уже оттуда верхом. Там миль двенадцать до убежища.
— Двенадцать миль ты и пешком пройдёшь за день, — веско сказал Келд, снова немного надавив на сознание.
Выдре было, что возразить, вот только он предпочёл промолчать. Потом, немного подумав, всё же промямлил:
— Лошадь жалко, пропадёт ведь.
— Цена? — Келд вдруг смягчился.
— Двадцать… Двадцать пять золотых, — за такие деньги он готов был пробежать до убежища бегом.
— Держи, — Келд протянул ему небольшой кошелёк. — А теперь показывай свою лодку.
Выдра напоследок окинул взглядом опустевшую пристань, решил, что его участие здесь больше не требуется, после чего спустился к пристани, обошёл её справа и вытащил на берег небольшую плоскодонную лодку. Лодка эта вполне могла вместить двух человек, имела пару вёсел и неплохо держалась на воде.
За вёсла Келд сел сам, в способность тощего и явно нездорового Выдры быстро грести он не верил. Лодка отчалила от берега и проворно, почти не уклоняясь от курса, стала пересекать реку. Мелькнула мысль, что можно было отправиться и на ней, но лошадь всё-таки показалась надёжнее. К тому же скорость гребного судна против течения будет немногим больше скорости пешехода, а Келд, несмотря на свою огромную силу и выносливость отнюдь не железный, и грести сутками не сможет.
Как только лодка ткнулась носом в прибрежный песок, Келд выскочил на берег и помог Выдре втащить лодку. Тот не просто привязал своё имущество, он с помощью Келда отволок лодку шагов на сорок от берега, где спихнул в неглубокий ров, а уже там привязал к нескольким колышкам, крепко вбитым в землю.
— Где лошадь? — спросил Келд, мелкие задержки начинали его нервировать.
— Вон там, — Выдра указал пальцем на близлежащие кусты. — Под седлом уже, и овса в торбе хватает. Хорошая кобыла, сильная, не пожалеешь. Ты уж, как буря начнётся, схорони её где-нибудь, жалко ведь, погибнет скотина.
— Постараюсь, — заверил Келд, выводя стреноженную лошадь из кустов. Кобыла и правда оказалась крепкой, более того, видно было, что это не упряжная кляча, она приспособлена именно для верховой езды. Сбросив нехитрые пожитки Выдры, он вскочил в седло.
— Торопись, — сказал он на прощание Выдре. — Дорога неблизкая, за двадцать пять золотых придётся побегать.
— И тебе всего хорошего, спрятаться не забудь, — сказал он вслед уже удалявшемуся Келду, а сам, подхватив пожитки, немедленно направился по узкой тропинке. Нужно было спешить, он уже не молод, идти быстро не сможет, а путь и правда неблизкий.