— Ну, ты и сам бы справился, — сказала она, не желая признать за собой какую-то роль в его судьбе. — Да и у тебя есть Иван. А он не дурак, как я поняла по твоему же отношению к нему.
— Это верно.
— Надолго у тебя еще работы в патентной? Мама меня уже торопит с отъездом, а я откладываю.
— Как скажешь… Могу закончить в два дня, но могу и за месяц.
— Я бы хотела за месяц. — Она прикоснулась губами к его щеке. — Но лучше за два дня. Пока ты здесь, я не смогу от тебя уехать. А ведь всегда была такая решительная. Ты на меня странно влияешь. Я скоро сделаюсь сентиментальной.
Он проводил ее до двери и, поцеловав в щеку, как и она его, сказал:
— Будь такой, какой хочешь. И позвони в библиотеку, когда будешь свободна. Мне передадут. Ребята там, что надо. Только вот беда — ленивые. На сундуках с золотом сидят, а думают, что черепки под ними.
Вернувшись в Новоград, Егор попросил Сойкина подключить его к подготовке партийного собрания. Пришел платить взносы и прямо заявил об этом.
— Не доверяешь, что ли, нам? — ощетинился вдруг Сойкин, хмуря крутой лоб.
— Ну, что ты, право! Соскучился же!
— Вот это правильно. Ты, Егор, повел себя как настоящий коммунист. И за должностью не погнался — это мне тоже понравилось. Роман сделал явную глупость. Можешь считать, что я тут руку приложил. Не могу терпеть, когда не считаются с направлением всей жизни человека. Ну, на черта тебе снабжение, если ты изобретатель? Верно ведь?
— Верно…
— И зачем министру быть кучером, а кучеру — министром?
— Верно! — Еще раз подтвердил Егор. — А Неустроеву — главным технологом.
Сойкин вдруг насторожился:
— Откуда знаешь?
— Что знаю? Что он главный технолог? Да ты что?!
— А я думал, знаешь. — Сойкин замялся, но, осмелев, заговорил: — Понимаешь, ерунда получилась с Неустроевым. Провалил он твой «алмазный вариант», газета, совнархоз его поддержали, не разобравшись. А тут закрытое письмо недавно получили насчет развития новой техники. Такие письма по всей стране пошли. И там, понимаешь? Примерчик приведен. Наш завод и твой «алмазный вариант». Роман сон потерял, а Неустроев три дня на работу на выходил. Меня, конечно, сразу в обком партии: как, что и почему? Пришлось приложить ушки и признать: на поводу пошел, да и газета, мол, здорово подкузьмила. А мне: «За дурачков нас тут считаешь — газета! У самих-то голова зачем?»
— Так вот почему меня срочно послали в Киев? — Егор едва сдерживал улыбку. Знал, что улыбаться в эту минуту бестактно, но удержать подергивание губ и щек был не в силах.
— Ты что? Твоих рук дело?
— Не рук, а уст. В совнархозе к слову пришлось. Ну, они, должно быть, затребовали документы. Не могли же на слово поверить?