– Понятно, – ответили они, незаметно переглядываясь между собой.
Отъезжая, Тэмуджин добавил:
– Но я думаю, что прямо они нападать не будут, самое большее, что могут, – это исподтишка отгонять табуны, помните, как в меркитском походе они делали. Ну, тогда уж выйдете в погоню и насядете им на хвост, они сами бросят все и уйдут.
– Пожалуй, это верно, – согласился Дохолху. – На большее они вряд ли пойдут. Гонора много, а духу маловато.
– Ну, вот и делайте все соразмерно им.
Ясным закатным вечером Тэмуджин подъехал к своему куреню, рысью спустившись по длинному склону сопки. За ним на почтительном расстоянии следовали пятеро нукеров во главе с Бороголом.
Прошло уже дней восемь, как он отправил Джэлмэ и Боорчи с большей частью охранного отряда к Мэнлигу. Тот до сих пор жил отдельно, своим стойбищем, перекочевав на эту сторону выше по реке. В прежние годы, будучи нойоном отцовской охраны, он прославился тем, что его отряд был лучшим во всем племени. Каждый из его воинов на полном скаку в любую из сторон мог попасть в чучело на расстоянии трехсот шагов, выпуская стрелы одну за другой, на облавных охотах с тридцати-сорока шагов броском копья убивал медведя или лося, в сражениях рубил человека надвое и искусно бился двумя мечами или топорами одновременно, кнутом мог обезоружить противника и арканом обездвижить человека… И Тэмуджин на десять дней отправил своих нукеров к нему для того, чтобы тот провел с ними учения, передал им воинские искусства.
Солнце недавно скрылось за дальней горой, и весь западный склон неба был покрыт огненной полосой, будто там, за горами, шли пожары, горели леса. Редкие кучки облаков на востоке краснели по бокам, как потухающие в костре угли.
«В эти дни, кажется, немного потеплеет, – удовлетворенно подумал Тэмуджин, пристально оглядывая небо. – Надо съездить еще на север, за реку, и проведать оставшиеся там тысячи. По теплу и поеду…»
Он проехал по куреню, приветливыми кивками отвечая на поклоны встречных. Подданные, освоившись на зимней стоянке, жили спокойной, беспечной жизнью. Шагом продвигаясь между айлами, Тэмуджин поглядывал по сторонам. Около небольшой серой юрты мужчина лет тридцати, бывший отцовский табунщик, обжигал на внешнем очаге большую кабанью голову и длинным охотничьим ножом скоблил опаленную шерсть. Ему помогали двое сыновей, подростков лет по девяти-десяти – за уши придерживая тяжелую окровавленную голову зверя. «С облавной охоты запас», – мельком отметил Тэмуджин, издали глядя на них.
В другом айле жеребилась молодая рыжая кобыла. Толпа женщин и детей, окружив ее со всех сторон, помогали ей. Старуха, стоявшая сзади, зачем-то быстро отошла в сторону, и Тэмуджин увидел, как из-под хвоста кобылы высунулась голова жеребенка.