Лишь небольшая загвоздка омрачила радость Джамухи. Пришлось ему на этот раз поделиться частью подданных с дядей Ухэром, отдать ему триста воинов с семьями – за то, что тот после смерти отца был с ним рядом и не покинул его. Ухэр сам начал разговор об этом на другой день после того, как новые войска прибыли в улус Джамухи.
Отозвав его в малую юрту, где они часто посиживали вместе в ту тяжелую пору, когда умер отец и Тогорил-хан еще не приходил к ним, тот сказал:
– Я единственный из братьев твоего отца, оставшийся верным после его смерти. У меня маленький улус, потому что я никогда ничего не требовал для себя, а все помогал твоему отцу. Но теперь, когда у тебя такое пополнение, имею право сказать: ведь и мне по справедливости полагается какая-то доля. И отец твой, глядя с небес, одобрит, если выделишь мне кое-что.
И Джамуха, скрепя сердце, досадуя, что придется отрывать от себя немалый кусок, выделил ему триста воинов. У того своих было всего около пятисот воинов, и по лицу его было видно, что Ухэр остался недоволен: он, видно, надеялся, что получит побольше – может быть, тысячу, чтобы среди нойонов обрести какой-то вес, но Джамуха решил, что ему хватит и этого. Ухэр, не споря с ним, подавив тяжелый вздох, увел полученные три сотни в свой улус.
«И этот тоже не без корысти, – неприязненно подумал о нем Джамуха, вдруг охватываясь внезапной злобой. – Что за люди вокруг, лишь бы что-нибудь урвать, отхватить… Ну, подождите, придет время, я вам покажу, кто здесь хозяин всего».
Вскоре Тэмуджин узнал о том, что случилось дома в его отсутствие между Тэмугэ и Бортэ.
На другой день после похорон джадаранских нойонов поздним вечером он сходил к Джамухе спросить, все ли спокойно в его улусе. Поговорив с ним немного, он вернулся и зашел в юрту младших братьев. Те, насытившись вечерней едой (мать Оэлун в этот вечер наварила полный котел кабаньих ребер и позвонков), только что пришли к себе и перед сном посиживали у огня.
Тэмугэ сидел без рубахи, а Хачиун мазал ему спину медвежьим жиром. Вспухшие от побоев полосы заживали, но местами, где была содрана кожа, загноилось и покрылось коростой.
Тэмуджин удивленно оглядел его спину и спросил:
– Что это с тобой, младший брат? Кто это тебя так побил?
Тот, опустив голову, промолчал. Тэмуджин оглядел братьев, посмотрел на Хасара, сидевшего у правой стены, зашивая порванный ремень стремени.
– Не я это. – Почувствовав на себе взгляд брата, тот усмехнулся и склонился над седлом, откусывая нить из сухожилия.
Тэмуджин посмотрел на Хачиуна и Бэлгутэя – те сидели с равнодушными лицами, показывая, что их это тоже не касается.