Нойоны все еще молчали. Лишь одинокий шепот донесся до Джамухи:
– Так и знал, что этим все кончится.
– Тихо ты…
И снова зависла тишина. Все сидели, пригнув головы, туго ворочая шеями, словно уже чувствовали на них тяжелое ярмо.
Джамуха видел, что своими словами он отрезал им все пути назад, и потому был спокоен. Он отпил из чаши айраг, вынул малый ножик для еды и взял из полного корыта мясистый бараний позвонок.
Искоса посматривая на нойонов, он размышлял: «Пусть теперь подумают, осознают, что деваться им больше некуда».
Он со вкусом прожевывал сочное, чуть недоваренное мясо молодой овцы, утоляя голод, когда раздался одинокий голос.
– А что же киятский Тэмуджин? – осторожно спросил хурхутский нойон. – Он тоже за то, чтобы вы стали ханом?
Остальные, встрепенувшись, оглянулись на него и тут же уставились на Джамуху, впившись в него любопытными взглядами.
Джамуха с трудом проглотил недожеванный кусок, быстро соображая, и, решившись, ответил:
– Да, мой анда стоит за меня. За кого же он будет, когда у нас с ним клятва побратимства? И порядок между нами заведен такой, что раз у меня улус вдвое больше, чем у него, старшим считаюсь я. Да и ведь наш с ним покровитель, кереитский хан, меня называет своим младшим братом, а анду – сыном. Этим он и установил порядок между нами. Помните, наверно, он говорил это прошлой весной, когда был в гостях у меня, – вы ведь все слышали. И Тэмуджин-анда признает это. Потому и на облавной охоте я был тобши, а он мне подчинялся. И сейчас сохраняется такой же порядок…
Джамуха говорил, и у него захватывало дух от того, что исходило из его уст, но он уже не мог остановиться и произносил все, что приходило ему на ум, помня лишь о том, что ему нельзя упускать своего, что он должен так же смело воспользоваться этим решающим мигом, как воспользовался тогда, когда схватился за нож и уничтожил своих дядей. И говорилось ему легко, он без труда находил нужные слова и уже видел по лицам нойонов, как веско и убедительно звучит на этот раз его речь: те сидели, поджав губы, со смирившимися взглядами. Явственно было видно: они теперь поняли, что деваться им некуда, что нужно соглашаться с неизбежным.
Под конец, когда хозяин пригласил всех отведать еды и принять по чаше вина, уже все согласно кивали, смиренно переговариваясь:
– Что ж, видно, другого пути у нас нет.
– Ничего не поделаешь, жизнь сама ведет к этому.
– Да это и лучше, чем все время сидеть одному и прислушиваться, не скачут ли враги, гадать, нападут на меня нынче или на следующий год.
– Татарам и до нас добраться не долго.