“Любые сокровища мира готов я бросить к ногам твоим, моя леди, — молвил рыцарь с невиданным доселе жаром, — взамен прошу лишь сердца твоего”.
“Слова — ветер, — отвечала ему Гвар Брэйт, голос её был глубок и холоден, как озеро средь зимы. — Сколь сильна любовь твоя, меч Зимы? Докажи, что достоин сердца моего, тёмного как ночь и жгучего как лёд”.
Вызов её немедля был принят, ведь иной невесты наш рыцарь не мог и желать. Была та дева средь Зимнего Двора всех прекрасней и всех злей. Не сыскалось бы никого искусней в пытке и мучении, и лютость её посрамила бы любого воителя. Мерзких людишек же один звук её имени повергал в ужас, вынуждал униженно молить о быстрой смерти.
Иствин Дэй извлёк из ножен свой верный меч и принялся разить людишек, без устали и без разбору. Отнимал он их жизни — десятки, и сотни, и тысячи, — и прял из них нить волшебства, и творил чары, каких не видали прежде в подлунном мире. Убогая смертная плоть обернулась вдруг плодородной почвой; слезы и кровь — бурной багряной рекой; хрупкие кости и упругие жилы — диковинным садом, какого не сыскалось бы даже в дивном краю сидхе.
“Настолько велика сила моей любви к тебе, — сказал тогда Иствин Дэй, — что целый волшебный край сотворила она из смертной грязи, из соли и пепла, из камня и железа. Мой дар зовётся Неметоном, ибо столь же горек и прекрасен он, сколь и чёрное твоё сердце ”.
Кровавый дар зимнего рыцаря был принят ужасной его невестой. Сердце её по-прежнему было тёмное как ночь и жгучее как лёд, но с того мига принадлежало оно лишь Иствину >Дэю
Ибо даже в самом чёрном сердце может расцвести пламенный цветок истинной любви...»
Я сердито захлопнула книгу и с трудом подавила желание вышвырнуть её в окно кара. Будь мы в дурацком кино, мерзкая сказочка непременно содержала бы какую-то подсказку, ключ к поимке маньяка... Но, очевидно, она лишь вдохновила его на икебаны из трупов и прочие нездоровые перфомансы.
Думать о флористе как о Джорене упорно не выходит. Всё время крутится где-то на задворках разума глупая надежда, что я где-то ошиблась, что его хитро подставили, что.
— Один вопрос, — начал Люк, покосившись на меня с нечитаемым выражением лица. — Как Иорэт был связан с этим парнем?
— Вполне возможно, что и никак, — угрюмо отозвалась я. — Скорее всего, Джорен крутился рядом с ним лишь для того, чтобы как следует изучить его внешность и создать ложное обличье. Он ведь зеркальщик. мастер иллюзий. И долбанутый ублюдок по совместительству.
— Киро, я понимаю.
— Нет, ты не понимаешь. Восемь лет кряду я не могла разглядеть чудовище рядом с собой! Я верила ему. Защищала его от жестокости Серого двора, вытирала ему сопли и лечила раны; укладывала рядом с собой в постель и утешала всякий раз, как он просыпался в слезах. И вот итог!