Соломка и Зверь (Шолох) - страница 3

— Всем стоять! Внимательно смотрим! Перед вами камера допингового контроля, когда зверь возвращался с задания, его всегда проверяли на уровень агрессии. Кто не знает, могу сообщить, что перед тем, как отправлять зверей на захват, их упаковывали в костюмы, похожие на стальной каркас и стимулировали веществами, которые превращали разум в послушный механизм. Учёные поражаются, какая сила воли потребовалась, чтобы сбросить это ярмо и суметь освободиться. Человек бы так не сумел.

— А камера работает?

— Если и работает, мы этого не узнаем. Полик, отходи от нее. Или ты что, желаешь дозу звериного допинга?

Полик тут же отпрыгнул подальше. Ещё бы, дураков тут не держали — добровольно пробовать пытки, чем, по сути, все окружающие приспособления и являлись?

Соломка подняла глаза и тоскливо оглядела стальную камеру. Потом стены из серо-синего прочного материала, гладкость которого то и дело перемежалась уродливыми швами сварки — работали местные строители быстро, не заботясь о красоте, а заботясь только о крепости.

— Вот слева висит каркасный костюм. Человеку, страдающему клаустрофобией, а ей, между прочим, подвержены все звери, хуже этого костюма ничего нет. Представьте, что вас спеленали как младенца и лишили возможности пошевелиться. Час, два. Сутки… Думаю, можно не продолжать.

Все согласно промолчали. Кого-то поблизости пронизала нервная дрожь, прошедшаяся по всем студентам, перепрыгивая от одного к другому.

— Идемте дальше.

Толпа понесла Соломку дальше.

А потом ещё дальше.

Студенты осмотрели столовые для персонала, где чья-то тень мелькнула в окне подачи — и студенты отшатнулись так быстро, что чуть не сбили Соломку с ног.

Оказалось, это обычный человек, толстый повар с болезненно жёлтым лицом. Он нагнулся и выглянул из кухонного отсека, измерив студентов профессиональным взглядом мясника.

Натан Георгиевич дружелюбно поздоровался и поинтересовался, где же располагаются уборные, куда им не мешало бы заглянуть.

Потом они посетили уборные.

Преподаватель не преминул сообщить, что это уборные персонала, зверей никогда не выводили из клеток по такой мелкой надобности, все, что у них было для справления нужды — дырка в полу.

Соломка всё ещё сдерживала головокружение, стараясь не паниковать сильнее, чем уже паниковала. Молотком по макушке стучало, что сильнее вроде бы некуда.

А потом они спустились на уровень ниже — и увидели эти самые клетки.

И мигом замолкли.

Соломка подняла глаза, насторожившись этой странной тишиной, напитавшись ею, как сырой дождевой водою… Грудь тут же прорезала острая жалость, похожая на боль. Или боль, похожая на жалость? Как знать…