— Ролик? Нет, не видела. И смотреть не буду. Я не знала, что он вообще есть, — призналась Соломка. Её не понравилось, что этот момент чужой слабости зафиксировали и легко бросили в жаждущую зрелищ толпу для развлечения.
— Ты там такая бледная, на краю кадра, что я смотреть не могу. И никто не понимает, как ты цела осталась!
— Троя, поверь… Всё не так, как кажется. По сути, он ни в чём не виноват.
— Ты его что, простила? — разочаровано спросила Троя. Так неверяще, как будто её лично предали.
— Я не знаю.
Подруга недовольно нахмурилась.
— Надеюсь, нет. Надеюсь, у тебя хватит ума не прощать таких… таких мудаков. Он тебя на улице оставил, обобрал до последней копейки, а ты как будто умом тронулась! Оправдываешь его ещё.
— Троя…
— Даже не начинай! — она сердито вскинула ладонь, отгораживаясь. — Я верю, что ты не из тех идиоток, которых по морде бьют, а они всё твердят — люблю, не могу без него жить.
— Он меня не бил! — обиделась Соломка.
— Ага, просто на улицу выбросил!
— Но я же не на улице.
— Это просто повезло! Как ты не понимаешь… Он отобрал у тебя твоё, а взамен теперь тебе выдали милостыню! В общем, я на твоём месте бы ещё подумала, стоит ли его жалеть.
— Не волнуйся, я не настолько глупая. Ладно, пока, позвоню.
— Давай, удачи.
Троя осталась стоять в дверном проёме, наблюдая, как Соломка спускается по лестнице — этаж всего третий, времени на ожидание лифта потратишь больше, чем сэкономишь. Меланья ещё раз махнула на прощание — даже после прозвучавших обвинений она верила, что Троя на её стороне, что бы Соломка ни выбрала. Просто волнуется так, как это делает Троя — громко и эмоционально. Если уж Зверь провинился, прощения ему нет и быть не может. И нет, не Зверь, а как там? Животное!
Стоит запомнить…
Конечно, зерно истины в словах подруги было. Только Соломка, несмотря на свой довольно юный возраст знала, что в жизни всё не так просто. Хорошо бы, конечно, было, делись мир только на чёрное и белое, но пока вокруг одно серое — Зверь беспощаден, однако действовал он всегда строго в рамках закона и физически никакого вреда не причинил.
От этого несоответствия голова просто раскалывалась, поэтому Соломка всю обратную дорогу старалась не думать, а слушала радио и смотрела в окно.
Оглай припарковался у знакомого дома, и Соломка с трудом подавила иррациональное желание поблагодарить за то, что ей теперь есть где ночевать. А потом попросить пойти с ней внутрь и проверить, пусто ли в доме. Не притаился ли в углу озлобленный мужчина, который, наконец, решил положить конец метаниям и отомстить по-крупному?