На ночь, когда донцы сменили нас в Ольгинской, заняв свое старое положение, мы отошли в Койсуг, а утром перешли в хутора западнее Ивановки. Здесь заболел возвратным тифом командир батареи полковник Лагодовский. Наш первый взвод, ожидавшийся со дня на день, должен был сменить нас на фронте, а второй наш взвод – отойти на отдых в район станиц Брюховецкой и Переяславской, где находились все запасные части нашей дивизии (там стоял наш обоз с капитаном Апрелевым).
11 января большевики снова начали наступать на станицу Ольгинскую и заняли ее. Наша бригада вновь была двинута в Батайск и вновь мы опрокинули красных в Дон, взяв около 80 пулеметов и орудий. На этот раз против нас, кроме кавалерий, действовала пехота, численностью около дивизии, перешедшая по льду через Дон между Батайском и Ольгинской. Против нее главным образом и действовала наша бригада, тогда как донцы, поддержанные кубанцами и терцами, наступали на Ольгинскую с юга.
Мы, как сказано выше, опрокинули пехоту в Дон и подошли к Ольгинской, так что красные, продвинувшиеся было к югу от этой станицы, должны были, чтобы не быть отрезанными от моста, поспешно отступить. Но нам все же удалось отрезать их от моста и они в панике кинулись прямо вплавь, бросая пулеметы и орудия.
Весь день был страшный мороз, усугубляемый сильным норд-остом.
Бригаду нашу отвели в Койсуг, где ее и оставили, опасаясь дальнейшего наступления большевиков.
В этот же день во время боя присоединился к нам первый взвод, а 13-го утром второй взвод под командованием полковника Ржевского отошел в тыл. Первую ночь ночевали в хуторе Вырочкином, а на утро двинулись дальше. Надо сказать, что, будучи еще в Батайске, мы слышали, будто бы в районе восточнее Ейска действовали какие-то небольшие большевистские отряды. Никто этому серьезного значения не придавал, но к несчастью нам пришлось с ними иметь дело, и только благодаря случайности мы избежали неприятной истории. Произошло это так.
Не доходя границы Кубанской области верст 15, мы решили переночевать в одной маленькой деревне. Выслали вперед квартирьеров, сами же ошиблись дорогой и пришли не туда, куда надо было. Только что собрались исправить ошибку, как к нам присоединились все квартирьеры и рассказали, что как только они вошли в деревню, их обстреляли из домов, и они с трудом выскочили, потеряв одного человека – вольноопределяющегося Сурика. Тогда не останавливаясь и выслав дозоры, пошли дальше и к утру достигли Кубанской области.
В это время ставка наша начала заигрывать с кубанцами. Дело было в том, что кубанцы за время наступления, награбив и отправив свои трофеи домой, уходили с фронта, а между тем теперь тыл и фронт находились в зависимости от их доброго желания и расположения к добровольческим частям. Начальство не сумело поставить их на место, стало за ними ухаживать. И тогда кубанцы закусили удила, вновь появились социалистические рады с приказами, направленными против добровольцев; соответственно этому направлению и отношение к нам обострилось. Часто бывали случаи, когда жители не пускали солдат в дома и не кормили их даже за деньги, хотя сами жили очень богато и питались, ни в чем себе не отказывая.