Приблизительно около 20 января мы добрались до станицы Придорожной в 18 верстах к северу от станицы Переяславской, где стояли наши обозы. Капитан Апрелев и Родзянко лежали в тифе, более 50% солдат были также больны (в числе их был и мой брат). Наш взвод не мог перейти в Переяславскую, так как места для его расположения там не было, и мы остались в Придорожной, откуда капитана Ржевского с орудиями, требовавшими капитального ремонта, отправили в Екатеринодар, где тот сразу заболел возвратным и сыпным тифом.
Я часто бывал в Переяславской, т. к. остался единственным не больным офицером. Брата своего Илиодора я перевез к себе в Придорожную и поместил у себя на квартире, благодаря чему он и выжил. Дело в том, что его хотели поместить в лазарет в Переяславской, но, к счастью, я перед этим зашел посмотреть на этот лазарет. Ничего более ужасного себе представить было нельзя. Большое здание местной гимназии, классы которой превращены в палаты, т. е. навалена на пол солома, которая не менялась, т. к. достать ее даже за деньги было почти невозможно. На нее вповалку один к другому были положены больные не раздетые, без одеял, без подушек. Ухода за ними никакого не было, т. к. весь медицинский персонал был тоже болен, а лекарств никаких не было. Часто бывали случаи, что умерших не убирали и они несколько дней лежали среди больных. Кормили этих несчастных очень нерегулярно раз в день плохим супом. Всякий, кто входил в этот лазарет, обязательно заболевал. Смертность была очень велика, приблизительно около 40–70%.
Я твердо решил своих больных солдат из Придорожной не посылать в Переяславскую и устроил у себя лазарет: нанял избу, где сделал койки, кормил их регулярно местным супом, кашей, картошкой, одним словом тем, что мне удавалось доставать. Ухаживала за ними наша батарейная сестра милосердия Нина Николаевна, сама еле стоявшая на ногах от слабости после только что перенесенного возвратного тифа. Надо отдать ей справедливость, работала она на совесть, делая все, чтобы улучшить положение больных. И действительно, в нашем лазарете было несравненно благоустроеннее, чем в Переяславском.
Случаи заболеваний тифом все увеличивались; все было насквозь заражено – на каждой станции, в каждой станице лежали сотни больных, не получающих никакой помощи. Проехать в поезде значило наверняка заболеть.
Всю артиллерию предполагалось перевооружить французскими орудиями, прибывшими в Новороссийск; для этого надо было от каждой батареи послать по три офицера и шесть солдат на курсы в Новороссийск для изучения этих орудий. От нас поехали из офицеров капитан Апрелев и Родзянко, успевший выздороветь настолько, что мог ходить. Третьим был капитан Арсеньев, находившийся в Новороссийске при своей умирающей от тифа жене.