Я официально не встречался с ним до нашего последнего дня в Бостоне. Я стоял снаружи, наблюдая, как мое дыхание появляется и исчезает в холодном ноябрьском воздухе, пытаясь скрыть разочарование на своем лице, когда медсестра вывела маму.
Рафаэль вышел на улицу, одетый в другой темный костюм, вытащил сигару из нагрудного кармана и закурил, прислонившись к бетонной стене с табличкой "КУРЕНИЕ ЗАПРЕЩЕНО". Он взглянул на меня и кивнул, как будто понял какую-то невысказанную просьбу.
-Только ты и твоя мама, малыш?
Я сглотнул и кивнул, понимая, что не должен был разговаривать с незнакомцами. Но явно богатый незнакомец, околачивающийся в больнице? Насколько плохим он может быть?
Он пососал кончик своей сигары — Cohiba Behike, бренд, который я в конце концов выучил наизусть, — и опустил подбородок.
-Как тебя зовут?
Мои глаза сузились.
Он усмехнулся над выражением моего лица, смеясь так, как будто мы делились шуткой.
Несколько мгновений спустя к нему присоединилась длинноногая брюнетка, закутанная в темно-фиолетовую шубу, прижимающая к груди ребенка. Они направились к затемненному Кадиллаку, ожидавшему на аварийной полосе, но не раньше, чем он хлопнул меня по плечу, бросив на землю карточку с надписью Ricci Inc. и эмблемой на ней.
Это был простой герб, лев в короне из черепов, но, тем не менее, в тот день он запечатлелся в моем мозгу, как будто ему всегда суждено было быть там.
И та женщина, на которую я не мог перестать пялиться, когда ее темный, завораживающий взгляд встретился с моим как раз перед тем, как она забралась в свою машину, мне пришел конец.
После того, как моя мать умерла, а мой биологический отец снова отверг меня, я разыскал Риччи, не подозревая о том, как их присутствие навсегда изменит ход моей судьбы.
Все началось невинно, с того, что я продавал билеты на одну из незаконных азартных игр, которыми Раф руководил из задней части гастронома в Роксбери. Но когда он начал учить меня драться, защищаться, я понял, что все меняется.
И когда нанес свой первый удар, я сделал это глубокой ночью, в грязном переулке, в то время как человек, которого обвинили в том, что он настучал на отца Рафа, описался.
Когда я всадил пулю ему между зубов, кровь брызнула на белую блузку его жены, мозговое вещество брызнуло мне в лицо, все, что я мог видеть, это выражение ужаса в его глазах. Чистый ужас, навсегда застывший во времени, когда он посмотрел на меня, умоляя о пощаде.
С тех пор прошло много лет, и я никогда не забуду этот взгляд, хотя и не потому, что он меня встревожил.
Потому что я ничего не чувствовал.