Слезы жгут мне глаза от того, как бесцеремонно он обращается с тем, как обращалась с ним моя мать, как будто в этом никогда не было ничего изначально неправильного.
-Она надругалась над тобой, Кэл. Они оба сделали надругались над тобой, подобрали впечатлительного мальчика с улицы и превратили его в свою маленькую марионетку.
-Все было не так...
-Кэл, - говорю я, протягивая руку, чтобы обхватить его щеку. Слеза выскальзывает, скатываясь по моему лицу, когда я смотрю ему в глаза. - Ты не знал ничего лучшего. Они должны были учить тебя, но они учили тебя неправильно.
Его глаза горят невыраженными эмоциями, и он, кажется, долго смотрит сквозь меня, переваривая мои слова. Может быть, мне не следовало сразу бросаться с обвинениями, но я чувствовала, как нарастают извинения, чувствовала тяжесть его мысли, что он разрушил меня, сокрушая его душу, и не могла этого вынести.
-Я не хочу, чтобы ты извинялся передо мной за то, как ты справился с тем, с чем тебя столкнула жизнь, - мягко говорю я, - потому что я не вижу ничего плохого в том, какой ты есть. Немного грубоват по краям и далек от совершенства, но...
-Повезло, - выдыхает он, снова качая головой, как будто избавляясь от гаммы эмоций. - Мне чертовски повезло, если ты вернешься ко мне, это хоть какой-то признак.
Он притягивает меня к краю дивана, кладет ладонь мне на затылок и накрывает мой рот своим; наши языки танцуют под знакомую мелодию, волны тепла и яркого света потрескивают в моей сердцевине, страсть и любовь испепеляют мою душу.
Когда мы расстаемся, наше дыхание тяжело вырывается из наших ртов, и он проводит большим пальцем по моим губам.
-Как бы то ни было, мне жаль, что я тебе не сказал. Ты заслуживала знать.
Я сглатываю, кивая, хотя воспоминание ощущается как пощечина. Скользя рукой по его боку, я хмурюсь, что-то все еще беспокоит меня.
-Это она сделала?
Его глаза следят за моими пальцами, когда они разглаживают сморщенную кожу, и он слегка кивает.
-Косвенно, но да.
У меня щемит в груди от боли из-за того вреда, который причинили ему мои родители. За то, что он даже не был их кровным родственником, они определенно сделали с ним кое-что.
-Я ненавижу знать, что она когда-либо прикасалась к тебе, - тихо признаюсь я, зная, что не смогу пройти мимо, пока оно не будет открыто. - Ненавижу знать, что она когда-либо видела тебя таким.
-Она этого не видела, - вмешивается он, ловя мою руку и прижимая ее к своей коже. - Никто, кроме тебя, малышка. Что я могу сделать, чтобы заставить тебя поверить в это?
Я качаю головой, отрицая, что ему даже нужно что-либо доказывать, говоря, что есть просто некоторые вещи, с которыми только время может помочь разобраться. Но он не соглашается с этим, откидывается назад и засовывает руку в карман, вытаскивая универсальный нож, который он носит с собой.