Мне было просто стыдно за свои глупые мысли, которые просто невозможно контролировать! Как тут заставишь себя не думать? Это как задерживать дыхание. Потом все равно же выдохнешь и судорожно начнешь хватать воздух ртом, словно рыба. Старайся тут не старайся.
Вот и сейчас, вцепившись рукой в холодный амулет, выданный мне месье де Грамоном, я представляла, что иду на казнь. Почему-то в образе той самой рыбы, которая пыталась не дышать. И сопровождала меня акула. Большая такая… больше меня, маленькой глупой рыбки. Акула тыкала в мой бок огромным трезубцем, зажатым в плавниках, и подгоняла все более раздраженно. Меня вели на съедение целому десятку таких же акул, но только поменьше. Думаю, правда, меня им хватит на зубок: один укус и кончилась маленькая васконка.
Месье Оливье остановился, словно вспомнил что-то важное (например, что позабыл немного острого соуса, чтобы акулятам было вкуснее мной отужинать), и сделал это так резко, что я, и сама задумавшись, не успела затормозить, отчего врезалась в спину мага.
Мужчина обернулся, удивленно посмотрев на меня.
— Что-то не так, месье? — Робко поинтересовалась, прижимая ладошкой кругляш амулета поближе к телу.
— Нет, мадемуазель, — медленно проговорил месье, задумчиво меня разглядывая, но тут же, встрепенувшись, отвернулся и продолжил путь. — Аккуратно, мадемуазель Эвон, тут ступенька.
Наверное, месье Оливье читал мои мысли про «казнь»! «Цепной пес» предупреждал, что амулет некоторое время будет настраиваться на меня. «Умный артефакт» научится со временем скрывать мои эмоции, хоть и не сразу.
Щекам мигом стало жарко. Как же глупо я выгляжу в глазах учителя!
Как там говорил месье де Грамон? Вроде бы… надо успокоиться, да?
«— Вы же понимаете, мадемуазель, что ваше разоблачение шпионами Спании, станет и завершением фарса с невестой дофина? Что личность мадемуазель Армель перестанет быть секретом. Как думаете, чем это может грозить?
— Чем? — едва слышно спросила, втягивая голову в плечи.
— Следующей жертвой спанцев станет ваша подруга. Вы готовы пожертвовать маркизой?
Я замотала головой. Я?! Маркизой?
— А Лу? Лу ведь тоже в опасности!
— Вы переживаете и за эту девушку? У вас большое сердце, мадемуазель Эвон. Но за мадемуазель Луизой присматривают, — покачал головой менталист, отпивая из бокала вино.
— И между тем Лу пострадала! — заметила я.
— Это мой недочет. Будьте уверены, я исправлюсь. А ваше дело… не думать о том бое, о мадемуазель Армель… о спанских шпионах в «Гнезде» и прочем потенциально опасном.
— Если бы это было так просто! — воскликнула, сжимая руки в замок. Мои глаза против воли увлажнились, и я почувствовала что еще чуть-чуть и расплачусь.