С. Бунтман: При этом в центре Рима стоит большое здание — музей Наполеона.
С. Нечаев: Да, это удивительно. А возьмем Россию. Казалось бы, страна, которая так пострадала от Наполеона, столько с ним воевала… А ведь тем не менее прошло 200 лет, но и в России Наполеон был популярен. Потом, уже при Советском Союзе, это был просто феномен какой-то. Ну хорошо, можно объяснить это как-то книгой академика Тарле, написанной по заказу Сталина в 1930-е годы. Потом была блестящая книга академика Манфреда, в 1970-е годы она вышла… У людей не было других источников информации, они читали эти книги, и они… Собственно, я и сам тоже через это проходил, когда учился в школе. Книгу Манфреда, допустим, я считаю блестящей, и она была моей любимой книгой в свое время…
С. Бунтман: Да, да.
С. Нечаев: Я на ней воспитывался. Но сейчас, казалось бы, уже современная Россия, открыты границы, массы людей владеют французским языком, есть возможности читать какие угодно книги, не только Манфреда и Тарле. Сейчас феномен этой наполеоновской сказки именно на российской территории просто никаким логическим объяснениям не поддается… Ведь до сих пор же тысячи людей собираются каждый год на Бородинском поле, из них причем половина — в какой-то там либо хорошо, либо очень примитивно сделанной французской униформе. Странные люди… Из них большинство ведь не знают ни слова по-французски, но попробуйте им сказать, что Наполеон — это не звезда и не великий герой, они же разорвут на месте. Это же просто сродни каким-то фанатам… какого-то эстрадного певца, например.
С. Бунтман: И это в России.
С. Нечаев: И это в России.
С. Бунтман: И это в России, где Наполеон на самом-то деле потерпел крупнейшее поражение, и закат Наполеона пошел отсюда же с 1812 года.
С. Нечаев: Мне, к примеру, сложно себе представить посреди Москвы памятник Гитлеру, например, или музей Гитлера. Но при этом, допустим, у нас на Кутузовском проспекте, в Бородинской панораме, в течение нескольких месяцев стояла выставка в честь Наполеона, И где? В музее федерального значения, посвященном, между прочим, подвигу русского народа в Отечественной войне 1812 года, которой, кстати, скоро мы будем 200-летний юбилей отмечать. И вдруг посреди Москвы, в этом самом музее, убираются экспонаты и на их месте ставятся какие-то личные вещи, палатка какая-то, тарелка, скамейка завоевателя, человека, который принес нашей стране столько бед и столько несчастий. То есть, получается, это сказка, которая живет уже сама по себе, которая, естественно, была инициирована самим Наполеоном, но теперь каждый человек, создавая в своем мозгу какое-то продолжение, какой-то вариант этой сказки, он же тем самым свой маленький грузик на эти весы и бросает.