— Знаешь, Пишегрю, я тоже не люблю Бонапарта. Вы можете делать с ним что хотите, но не надо мне говорить о Бурбонах. Я не могу себе позволить встать во главе какого-либо движения, выступающего за их возвращение во Францию. Это глупо. Любая подобная попытка наверняка обернется провалом.
Все складывалось очень плохо. Слушая слова Моро, Кадудаль был оскорблен и возмущен. На героя Гогенлиндена очень серьезно рассчитывали, а он явно не хотел оправдывать этих ожиданий. Слишком уж все хорошо у него складывается. Слишком уж уверенно он себя чувствует. Вот если бы он оказался скомпрометированным в глазах новой власти, у него не было бы другого выхода, кроме как поддержать ее противников…
Генерал Моро был бретонцем, но он никогда не принимал движение шуанов и ненавидел подстрекателей-англичан. В неменьшей степени чужда ему была и аристократия в любых ее проявлениях. Он был сам по себе: гордый, неприступный, надменный.
Жорж Кадудаль тоже был бретонцем, не менее гордым и надменным, чем Моро.
— Довольно слов, Пишегрю! — сказал он. — Моро — честный человек, и он честно сказал нам, что думает. Мы не виноваты, что нас ввели в заблуждение относительно него. Я думаю, что нам лучше всего извиниться за беспокойство и уйти.
Но ушли не они, а Моро. Он повернулся и быстро зашагал прочь. При этом его не оставляло неприятное ощущение, что он оказался втянутым в опасную историю. Внезапно он остановился и сказал, обращаясь к Пишегрю:
— Попомни мои слова, любая попытка вернуть к власти во Франции Бурбонов наверняка обернется провалом.
После того как генерал Моро ушел, Кадудаль презрительно фыркнул:
— Роялист должен оставаться роялистом, илюбойиз них мне больше по душе, чем этот фанфарон.
Генералу Пишегрю ничего не оставалось, как держать свои эмоции при себе, Ему очень не нравился мужлан Кадудаль, такой же сорвиголова, как и вся его банда. Быть в одной упряжке с ним для бывшего генерала республиканской армии было занятием не из приятных. Но что делать, так уж сложилась жизнь, После этого он еще несколько раз тайно встретился с Моро, Два заслуженных генерала, два бывших товарища, они подолгу беседовали, пытаясь разъяснить друг другу свои позиции, но 15 февраля переговоры вдруг оборвались: генерал Моро был арестован и препровожден в тюрьму Тампль.
* * *
Когда Наполеону доложили об аресте генерала Моро, тот спросил:
— Он оказал сопротивление при аресте?
— Нет, — ответил государственный советник Реаль.
— Он просил дать ему возможность написать мне?
— Нет.
— Просил о встрече со мной?
— Нет.
— Странно. Но этот Моро еще плохо меня знает, Его будут судить по всей строгости закона.