Женщина плакала, несколько мужчин схватились в рукопашной борьбе.
– Ты не можешь вечно защищать ее от нас!
Внутри меня все сжалось. Речь шла обо мне? Балдур стоял в дверном проеме, преграждая путь подонкам, которые имели что-то против меня? Но почему, если жители моего родного города сами же меня и спасли? Будучи без сознания, я точно не смогла бы настроить их всех против себя.
Мэр города протиснулся сквозь толпу и вышел вперед.
– Давайте обсудим все с разумной точки зрения, – предложил он.
– Благоразумие здесь бесполезно! – закричал кто-то из мужчин. – Мы должны действовать немедленно, пока можем. Мы все видели, что произошло с остальными. Нельзя, чтобы это повторилось!
– Она еще ребенок, – вмешался Балдур. Он сделал шаг вперед, и теперь я могла его видеть.
– Ребенок? Она – монстр, как и все остальные. Они все монстры.
Услышав эти слова, мне стало жарко и холодно одновременно. В моей памяти вновь воскресли картины чудовищ из моего сна. В оцепенении я взглянула на свои руки, и на меня нахлынула волна из воспоминаний. Воспоминаний о том, что со мной произошло, после того как темная магия овладела мной.
Они абсолютно правы. То, что произошло в лесу, сделало из меня чудовище. Точно такого же, как в моем сне. Несмотря на то что это всего лишь запутанные картины и чувства, которые постепенно принимали форму, я очень ясно понимала их значение. Темнота овладела мной; я стала ее частью, а она – частью меня. Если бы Лисандр не воткнул в меня кинжал, я бы не остановилась. Как и голод внутри меня. Неукротимый голод, который поселился во мне. Он был там, и я ничего не могла с этим сделать.
Я попятилась от окна и, потеряв равновесие, упала на пол. С другими ночными альбами случилось то же самое? Они стали оружием Атуры против людей? Теми монстрами, которыми всегда считали нас, созданий ночи?
Атура говорил, что с помощью Сумеречного камня можно высвободить магию, которую отняли у ночных альб. Однако то, что я чувствовала внутри себя, было темным и опасным. Я ощущала, как оно растет во мне и не дает с собой совладать. Как долго я смогу продержаться?
Насколько себя помню, я всегда гордилась тем, что родилась ночной альбой. Я ненавидела всех, кто смотрел на нас сверху вниз, и боролась за то, чтобы нас уважали и относились к нам как к равным. Но за кого, собственно, я боролась? За крадущих души диких чудовищ, которые должны стыдиться бесчестных поступков своих предков?
Внезапно дверь распахнулась, и в мою комнату ворвались несколько мужчин, вооруженных вилами и факелами.
– Хватайте ее! – заорал один из них.