– Какая твоя любимая еда?
– Лазанья, – машинально, сразу ответил Алек.
– Кем ты хочешь стать, когда вырастешь?
– Профессиональным скейтбордистом.
– Какой предмет легче всего даётся тебе в школе?
– История.
Допрос продолжался и продолжался. Алеку показалось, что прошёл не один час, но, конечно, это было не так. Он не чувствовал ни пола под собой, ни пальцев. Он словно парил в воздухе, а все вопросы доносились из другого конца длинного туннеля.
А потом темы вопросов изменились:
– Кем ты больше всех восхищаешься?
– Тётей Джиджи.
– Чего ты больше всего боишься?
– Темноты.
– Что бы ты сделал, если бы тебя попросили сделать больно тому, кого ты больше всего любишь?
Казалось, словно медведь сунул свою мягкую плюшевую лапу в самую его душу и доставал оттуда ответы, которые Алек скрывал ото всех. Причём без всяких усилий.
Его глаза были синими и глубокими, словно океанская впадина.
– О чём ты больше всего жалеешь?
На этом вопросе Алек всё-таки задержался. Поначалу он вообще не хотел отвечать или, может быть, просто не знал ответа. Но медведь не продолжал. Он снова спросил:
– О чём ты больше всего жалеешь?
Алек всё равно сомневался, и чувство притяжения внутри уже стало болезненным, словно кто-то сдавил саму его душу.
– О чём ты больше всего жалеешь… Алек?
Давление внутри всё росло, и он едва мог дышать от боли. Сквозь стиснутые зубы из его рта всё-таки вырвался ответ:
– О том, что сделал больно Хейзел.
Давление ослабло, и тело Алека постепенно снова обрело чувствительность – сначала тёплыми стали конечности, потом и всё остальное. Но когда его тело вернулось к жизни, что-то показалось ему совсем другим.
Он пристально посмотрел в синие глаза, которые прожигали его душу, и сам стал искать ответы, но в голову приходили лишь новые вопросы, потому что синие глаза медведя вдруг стали светло-зелёными.
– Что происходит? – попытался спросить он у медведя, потому что ему вдруг показалось, что именно медведь знает ответы на все вопросы, но Алек не смог открыть рот.
Он смотрел и смотрел, а медведь смотрел на него.
В груди нарастала паника.
«Нужно выйти на улицу, – подумал он. – Подышать воздухом».
Но проблема была не в дыхании, а в движении.
Он попытался вытянуть ногу и встать, но ничего не произошло. Он хотел упереться ладонью в пол, но не смог.
Голоса, сначала тихие, потом всё более громкие, придали ему надежды. Он тут же их узнал.
– Мама! Хейзел! – крикнул он, точнее попытался, но, хотя мышцы глотки и напрягались, изо рта так и не вырвалось ни слова.
– Не беспокойся, милая, мы его найдём, – услышал он мамины слова.