Официальное уведомление понадобилось, чтобы провоцировать реакцию Моссовета. Вынудить столичную администрацию пресечь инициативу.
Если бы двадцать художников, не извещая Моссовет, расставили пюпитры на пустыре, столичные администраторы могли бы и не реагировать оперативно. Избежать скандала. А после официального извещения они были обязаны хоть как-то противодействовать несанкционированной инициативе. Причем уже не располагали временем для согласования мер пресечения с вышестоящими инстанциями. Вернисаж надлежало срочно ликвидировать, иначе пришлось бы ответить за бездействие.
Формальный повод нашелся. Так называемое озеленение.
Как известно, с началом выставки на пустырь съехались бульдозеры, самосвалы, экскаваторы, грузовики и т. д. Художникам и посетителям объявили: Моссовет уже давно планировал разбить здесь газоны и посадить деревья, а собравшиеся препятствуют работам по озеленению, почему и должны немедленно разойтись. Затем машины двинулись, сметая пюпитры.
Взялась за дело и группа неизвестных, прибывшая на пустырь вместе с колонной. Они называли себя рабочими, занятыми озеленением, но при этом ломали картины, избивали художников. Вернисаж был ликвидирован.
Нескольких посетителей и художников доставили в местное отделение милиции. Однако вскоре отпустили. Формальных оснований для привлечения к уголовной ответственности не было.
Отпустили еще и потому, что скандал получился громкий. Фотокамеры иностранных журналистов фиксировали, как машины сбивали и давили пюпитры, а мнимые рабочие избивали художников и посетителей выставки. Налицо было вопиющее нарушение прав граждан СССР — вопреки декларировавшейся политике «разрядки».
Точным был расчет инициаторов выставки. Она получила международную известность как «бульдозерная».
Все участники «бульдозерной» выставки тоже получили международную известность. Отношение к ним советских официальных инстанций рассматривалось иностранными правозащитными организациями как своего рода индикатор «разрядки».
Много позже участники «бульдозерной» выставки рассказывали, что предвидели, как она закончится. Ждали расправы. Но, по их словам, выбора не осталось. Только скандал мог бы обеспечить международную известность, которая, в свою очередь, гарантировала бы защиту от преследований в СССР. Иных гарантий не было.
В итоге власть пошла на уступки. «Авангардистам» разрешили создать некое подобие профсоюза — группу при Московском отделении Союза художников. Что и обозначало право на продажу картин. Аналогично — проведение выставок. Для них столичная администрация выделила помещение в одном из зданий на Малой Грузинской улице — подвал. Локализация была жесткой, «самодеятельность» преследовалась.