Читатели-современники идею понимали, хотя с точки зрения терминологической Ерофеев не вполне корректен. Нет оснований считать Высоцкого диссидентом. Формально он был вполне лоялен режиму. Самый популярный актер легендарного Театра на Таганке, можно сказать, легенда советского кино. Магнитофонные записи его песен сотнями тысяч копий расходились по всей стране.
Разумеется, нелегально, без всякой цензуры расходились. Вот этим и провинился автор. Ерофеев имел в виду именно бесцензурный характер песен Высоцкого.
Официальные инстанции не могли пресечь его деятельность. С 1969 года он, как известно, был женат на всемирно знаменитой киноактрисе — М. Влади.
Дочь русских эмигрантов знала, какие способы защиты эффективны в СССР. Потому и вступила в Коммунистическую партию Франции. Вскоре была избрана в Центральный комитет. И муж всемирно знаменитой актрисы-коммунистки оказался, по сути, неприкосновенным. Преследования исключались. Но и публикации тоже. Так Высоцкому мстили — за пренебрежение цензурой.
Кстати, аналогичным было отношение к Б. Ш. Окуджаве. Магнитофонные записи его песен тоже расходились по стране в сотнях тысяч копий — без цензуры. Потому стихи и публиковались крайне редко. Официальный статус литератора — прозаик, сценарист. Автор исторических повестей и романов.
У Высоцкого же вообще не было официального статуса литератора. Но, подчеркнем, диссидентом не считался.
Что до Вознесенского, так его вряд ли можно было б назвать даже и неодиссидентом. Он все же лауреат Государственной премии 1978 года. Кстати, постоянно в заграничных командировках — знак доверия правительства и, конечно, руководства ССП.
Тут актуальны иные дефиниции. Пользуясь более поздней терминологией, можно сказать, что Вознесенский и Ахмадуллина были включены в еще «оттепельный» проект — группу молодых писателей, именуемых за пределами СССР «нонконформистами»[131].
Группа, разумеется, немногочисленная. Кроме вышеназванных поэтов — Е. А. Евтушенко, Р. И. Рождественский. Из прозаиков соответственно Ю. В. Трифонов и В. Ф. Тендряков. По отношению к ним цензура — как политическая, так и эстетическая — была менее жесткой, нежели обычно. Соответственно, они считались чуть ли не вольнодумцами.
В 1970-е годы это было особенно заметно на примере Вознесенского. Многим современникам казалась нетрадиционной поэтическая техника, выбор тем — дерзким. Что и подразумевал Ерофеев.
Он действовал решительно. Утверждал, что «без труда заразил идеей своего старшего прославленного друга Василия Аксенова (без которого ничего бы не вышло), к делу были привлечены Андрей Битов и мой сверстник Евгений Попов (Фазиль Искандер подключился значительно позже), и оно закрутилось».