. Ни прямом, ни косвенном. Это концепция Сарнова.
Не знал Сарнов, «как развивались события», когда «рукопись (микрофильм, пленка) романа оказалась, наконец, на Западе». Однако в незнании как таковом ничего плохого нет. Плохо, когда имитируется знание, основанное на собственном опыте. Впрочем, таких случаев немало в мемуаристике. Надо полагать, соблазн уж очень силен.
Допустим, Сарнов имел некие основания утверждать, что он знает «как это было» применительно хотя бы к первому изданию книги Гроссмана. Все-таки современник. Гипотетически — мог бы получить сведения от участников событий.
О первом книжном издании Сарнов рассказывал подробно. По его словам, Войнович «полагал, что одной из причин того, что роман на Западе завяз, было плохое качество посланной им туда пленки. И он решил предпринять еще одну попытку».
Значит, Войнович решил обеспечить должное качество. Далее сообщается, что он занялся поисками специалистов, и «в 1978-м, то ли в следующем, 1979-м, кто-то вывел его на человека, который мог выполнить эту работу на самом высоком профессиональном уровне. Это был ленинградский литератор Владимир Сандлер. Тоже не профессионал, а любитель. Но любитель такого класса, с каким не всякий профессионал мог бы сравниться. Во всяком случае, аппаратура у него была первоклассная».
Тут опять загадка. Судя по характеру повествования, автор статьи знал «в 1978-м, то ли в следующем, 1979-м», кто тогда заново фотографировал гроссмановскую рукопись. Однако Войнович не сообщал где-либо, что рассказывал Сарнову про такие планы.
Разгадка опять проста. Сведения об участии Сандлера и характеристика аппаратуры «ленинградского самиздатчика» есть в книге Войновича «Автопортрет: Роман моей жизни».
На источник Сарнов, как повелось, не сослался. Далее же отметил, что Сандлером «работа была проделана заново, и отснятая им новая пленка позже была отправлена на Запад».
Как «отправлена» — тут же объяснено. Выручила «приятельница Войновича, время от времени наезжавшая в Москву славистка, аспирантка Венского университета Розмари Циглер. Возлагая на нее это поручение, Войнович сказал:
— Это великий русский роман. Он во что бы то ни стало должен быть напечатан.
Розмари ответила коротко:
— Я поняла».
Судя по описанию, Сарнов диалог слышал. Или о нем — от Войновича.
Иначе не мог бы узнать, что тот сказал и как ответила Циглер.
Но оба участника диалога ни разу не упомянули о присутствии слушателя. И Войнович никогда не сообщал, что планы его по отправке микрофильма были известны Сарнову.
Источник сведений опять несложно определить. Все та же книга Войновича.