Следовало еще и объяснить, почему же книга не издавалась ранее. Об этом сказано: «Первая часть романа вышла в 1952 году под названием „За правое дело“. Горячо встреченная читателями, она подверглась несправедливым нападкам в критике. Судьба второй части трагична. В. Гроссман не знал, уцелел ли его роман. Лишь через много лет, когда писателя уже не было в живых, стало известно, что роман не уничтожен. Он увидит свет в ближайшее время в журнале „Октябрь“».
Далее читателей вводили в контекст повествования. Редакция сообщила: «В публикуемых главах, печатаемых с сокращениями, участвуют как исторические, так и вымышленные литературные герои. Во главе танкового корпуса, которому, по приказу Верховного Главнокомандующего отводится главная роль, стоит странная, на наш сегодняшний взгляд, группа военных. Командует корпусом полковник Новиков. Под его началом два генерала — Неудобнов и Гетманов, оба не кадровые военные — один служил в госбезопасности, другой — партработник».
Речь шла о штабных. Пояснялось же, почему они по званию выше, нежели их начальник — командующий танковым корпусом: «В конце 30-х годов армия была обезглавлена. Но уже через несколько месяцев войны негодных к делу командиров стали сменять способные, умеющие воевать. Новиков — один из них».
Журнал поместил именно те фрагменты, которые характеризовал Свирский. Историю новиковской победы и доноса на победителя.
Допустим, это совпадение. Просто случайность.
Однако закономерна невнятность сказанного в редакционном врезе об источнике огоньковской публикации. Так и не объяснено, почему Гроссман «не знал, уцелел ли его роман», и в силу каких причин тот мог быть «уничтожен».
Невнятность отражает цензурную специфику. Главред «Октября» — А. А. Ананьев — получил в ЦК партии разрешение на публикацию романа, ее анонсировал «Огонек», но отсюда еще не следовало, что осенью 1987 года можно рассказывать об аресте рукописей Гроссмана сотрудниками КГБ.
Запреты отменялись поэтапно. Ясна была только общая установка — издание «возвращенной литературы». Это опять же символ «перестройки». А уровень допустимого определялся по договоренности — в каждом случае.
Читатели же и сами догадывались, что случилось с гроссмановским романом. Опыт подсказывал: если история невнятная, значит, без вмешательства ЦК КПСС не обошлось. Ну а для посвященных, интересовавшихся, где редакция получила источник текста, было указание: «Публикация Е. Коротковой».
Литераторы-профессионалы знали, что речь идет о дочери Гроссмана. Соответственно, могли предположить: она и сохранила рукопись отца.