Оставим темы «необычайной смелости», «литературной дерзости», а также «национального достояния советских читателей». Пафосно сказано, однако неясным осталось, по какому же источнику и когда Ананьев ознакомился с романом «Жизнь и судьба».
Липкин пояснять не стал. Далее же сообщил: «Будучи членом новосозданной комиссии по литературному наследию Василия Гроссмана, я сдал А. А. Ананьеву как председателю комиссии все три папки».
Вот и выглядело в рассказе все так, что Липкин «сдал» рукопись Ананьеву, когда тот возглавил комиссию по литературному наследию Гроссмана. И мемуарист добавил: «Теперь читатель получит уже полюбившееся ему произведение без пропусков».
Кстати, о читателе. Эмигранты именно так и поняли сказанное Липкиным: он передал Ананьеву рукопись Гроссмана. Соответственно, источник советской журнальной публикации был указан. Эти сведения и вошли в научный оборот — за границей.
Вопрос о причинах, в силу которых Липкин только в 1989 году сообщил о переданной Ананьеву рукописи, не считался актуальным. Аксиоматически подразумевалось, что таковы были цензурные условия.
Правда, в 1989 году многие читатели-эмигранты еще помнили о скандале, вызванном первой советской журнальной публикацией, где необозначенных купюр оказалось больше, нежели обозначили Эткинд с Маркишем. Соответственно, повествование Липкина можно было трактовать и так, что мемуарист «сдал» рукопись, когда журнальная публикация уже началась. Значит, он предотвратил тиражирование ошибок в других изданиях. Тогда и суждение о том, что скоро читатель получит роман «без пропусков» обретало иной смысл.
История для эмигрантов строилось по двум своего рода проекциям. В одной Липкин передал Ананьеву рукопись до начала журнальной публикации. А в другой — когда та началась.
Мы уже отмечали, что мемуары Липкина, дополненные послесловием, были впервые опубликованы на родине автора в 1990 году. С той поры и большинство советских читателей воспринимало историю о переданной Ананьеву рукописи еще и как обозначение источника публикации в журнале «Октябрь».
К этой теме литературоведы не возвращались: Липкин, как уже отмечалось, вне критики, ведь уже официально было признано: его стараниями рукопись арестованного романа «спасена». Что и акцентировалось в предисловиях к переизданиям.
Трудно было бы оспорить сказанное в послесловии даже знавшим, когда и кому Липкин предоставил рукопись. Она и впрямь передана в редакции журнала «Октябрь». В присутствии главного редактора журнала и председателя комиссии по гроссмановскому наследию. Конкретная дата не названа, так что каждый волен понимать, как ему удобно.