О «пропусках» тоже сказано к месту. В редакции «Книжной палаты» готовилось второе издание романа, и можно было понять так, что в нем дефектов нет, по рукописи сверено.
Значит, опять две проекции. В одной Липкин передал Ананьеву рукопись до журнальной публикации. А в другой — как это помнили очевидцы. Каждый читатель может понимать сообразно уровню осведомленности.
Перейдем теперь к документам и датам. Тут опять противоречия.
Начнем с того, что Липкин, по его же словам, передал рукопись Ананьеву, будучи «членом новосозданной комиссии по литературному наследию Василия Гроссмана». Значит, она была уже сформирована и мемуарист включен в ее состав.
Новая комиссия была создана в соответствии с Постановлением Секретариата СП СССР 4 ноября 1987 года. Выписка из этого документа — в личном деле Гроссмана. Оно, как выше отмечено, хранится в РГАЛИ[179].
Для решения вопросов литературного наследия Гросмана выбирали и писателей, и критиков. Собрание получилось достаточно представительное:
«Ананьев А. А. — председатель.
Короткова Е. В. — секретарь.
Члены комиссии
Баруздин С. А.
Бакланов Г. Я.
Бочаров А. Г.
Воробьев Е. З.
Жуков А. Н.
Кардин Э. В.
Кондратьев В. Л.
Лазарев Л. И.
Новиков В. И.
Ржевская Е. М.
Рощин М. М».
Отметим, что Липкина в «новосозданной комиссии» нет. По крайней мере — 4 ноября 1987 года. О причинах можно спорить. Допустим, не утвердилось еще мнение, что он — «самый близкий друг Гроссман».
Меж тем публикация романа «Жизнь и судьба» уже анонсирована «Огоньком», и подготовка январского номера «Октября» за 1988 год окончена. Да и февральского.
В полном составе комиссия редко собиралась. Обычно вопросы публикаций решали Ананьев и Лазарев — при участии, разумеется, дочери Гроссмана.
Липкина не пригласили и на упомянутое Кабановым заседание осенью 1988 года, когда обсуждали предоставленную Губером рукопись. Экспертом назначили Берзер. Значит, мемуарист не был и тогда включен в комиссию по литературному наследию Гроссмана.
Если обсуждался выбор эксперта по экзотическому критерию дружбы с автором, то наряду с Берзер мог бы судить о почерке Гроссмана и «самый близкий друг». Но Липкина и тогда не пригласили, ведь еще не было у него такой репутации. Не знали собравшиеся, что он хранил рукопись арестованного романа.
Перейдем к рукописям. Липкин характеризовал их в той же статье, что стала послесловием к его мемуарам. Авторская датировка — «9.1.1989».
Сначала речь шла о предоставленной Губером рукописи. Липкин сообщил: «Недавно, 12 декабря прошлого года, когда мы в семье Гроссмана отмечали день его рождения, я узнал, что черновик романа Гроссман отдал своему другу (ставшему и моим другом) В. И. Лободе».