Из сказанного следует, во-первых, что именно 12 декабря 1988 года Липкин узнал о переданной Лободе рукописи. Во-вторых, мемуаристу тогда же сообщили, что это был именно «черновик».
Далее мемуарист объяснил, в силу какой причины он так поздно узнал о решении автора романа. Заодно и похвалил: «Мне неизвестно, как и когда это произошло, Гроссман об этом мне не сказал — и правильно сделал. В те годы человек не должен был знать больше того, что ему знать полагалось».
Но кто же рассказал Липкину о рукописи, да еще и объявил ее «черновиком» — не сообщается. Можно понять так, что вдова Лободы или другие родственники.
Зато прагматика сообщения понятна. Во-первых, Липкин «в семье Гроссмана» узнал о рукописи, переданной Лободе. И произошло это до публикации в «Литературной газете» интервью главреда «Книжной палаты» 14 декабря 1988 года. Во-вторых, тогда же мемуаристу и сообщили, что сохраненная в семье рукопись — именно «черновик».
Дата празднования дня рождения — 12 декабря 1988 года — указана вроде бы невзначай. Это сообщение адресовано, прежде всего, сотрудникам издательства «Книжная палата». Липкин таким образом пояснил, что его решение передать рукопись не соотносится с публикацией кабановского интервью.
Ну а далее он перешел к сообщению, адресованному всем читателям. Вновь подчеркнул, что хранившаяся в семье Лободы рукопись — «черновик: машинопись, густо исправленная хорошо знакомым мне мелким почерком. Сопоставление некоторых — на выбор — страниц с сохраненным мною беловиком показывает, что черновик окончательный».
Разумеется, нельзя такое «сопоставление» признать текстологическим анализом. Однако в данном случае важнее другое: Липкин не сообщил, где и когда произошло «сопоставление».
Не мог бы мемуарист увидеть «черновик» 12 декабря 1988 года, когда «в семье Гроссмана отмечали его день рождения». С октября рукопись — в издательстве «Книжная палата».
Сохраненную Лободой рукопись приносили еще на заседание комиссии по литературному наследию Гроссмана. Однако Липкина не было в числе присутствовавших там. Значит, «сопоставление» он тогда провести не мог.
В редакцию журнала «Октябрь», где Липкин передал «три папки» издательству «Книжная палата», не приносили рукопись, сохраненную Лободой. Сверка там не планировалась. Значит, «сопоставление» нельзя было провести.
Об участии Липкина в редакционной подготовке второй книги нет сведений. Значит, в редакции «Книжной палаты» он тоже не видел пресловутый «черновик».
Липкин эту рукопись вообще не видел. Нигде. Что и выявляется при анализе послесловия к мемуарам.