Вернемся теперь к цитированной выше дневниковой записи жены Кабанова. Автор, рассказав о сарновском заявлении относительно рукописи Гроссмана, сообщила, что как раз тогда
«приехал из Германии Войнович. Заставила Бена познакомить меня с ним. Спросила:
— Кто фотографировал?
— Сахаров.
Набираюсь наглости, звоню Андрею Дмитриевичу.
— Да, с Твердохлебовым, запершись в ванной, фотографировали листы, но все вышло плохо, оттуда дали знать, что нечитаемо, фотографировали снова…».
Вот на этом месте рассказ Сахарова и прервала жена. По словам Кабановой, раздался «голос Боннэр: Ты все не так рассказываешь… Ты ничего не помнишь… Дай мне трубку. И подробности, подробности — быстрым громким, хрипловатым голосом».
Подробности Боннэр привела и в цитированном выше интервью для немецкого документального телефильма. Яркие, запоминающиеся. Создающие впечатление достоверности. Но в данном случае одинаково важно рассказанное Сахаровым и то, что он не успел рассказать из-за вмешательства жены.
Сахаров, во-первых, сообщил: после отправки фотокопии заграничному издателю получил ответ. Боннэр о том не рассказывала.
Во-вторых, Сахаров успел рассказать Кабановой, что рукопись пришлось копировать дважды. Следовательно, за границу отправил две копии, а не одну.
Не успел же Сахаров рассказать, во-первых, от кого получил рукопись. О Войновиче не упомянул.
Во-вторых, Сахаров не упомянул о Максимове. Сказано только, что «оттуда», то есть из-за границы, «дали знать». Но кто — неизвестно.
Итак, на основании воспроизведенного Кабановой свидетельства нельзя определенно судить, от кого Сахаров получил рукопись и куда отправил копии. Ясно только, что рукопись копировал дважды и два микрофильма отправил за границу.
В общей сложности три микрофильма попали «на Запад» до 1979 года. Четвертый привезла Циглер.
Сказанному Войновичем и Боннэр это отчасти противоречит. Однако теперь можно — гипотетически — объяснить, почему за границей оказались копии неидентичных рукописей.
Допустимо, что экземпляр романа передал Сахарову кто-либо из его знакомых диссидентов, на этот раз выполнявших поручение КГБ. Вербовка лиц из окружения главных фигурантов — традиционный прием оперативной работы.
Также нельзя исключить, что два микрофильма были отправлены Сахаровым в посевовские издания. Они тогда весьма популярны среди диссидентов.
Ясно в данном случае лишь то, что к Сахарову могла попасть рукопись, на которой нет посвящения. Иначе бы заграничный издатель о нем знал.
Еще более вероятно, что это и была рукопись без титульного листа. Отсюда и путаница с заглавиями. Две копии, сделанные Сахаровым и Твердохлебовым,