В советских издательских организациях тогда практиковалось так называемое внутреннее рецензирование. Формально каждый автор, приславший рукопись, имел право на получение мотивированного ответа в случае отказа. Рецензии подобного рода не публиковались, они были только основанием решения о возможности либо невозможности публикации, зато гонорары выплачивались обязательно. В «Новом мире» Шаламов — один из постоянных рецензентов. Кроме того, он еще в 1963 году передал Твардовскому рукопись цикла «Колымские рассказы». Лежала она в редакции долго, напечатать главред не решился, но ознакомиться с ней успели многие. Сам собой подразумевался бы ответ на вопрос об источнике публикации в «Гранях»[90].
Отметим, что авторы предисловия в «Гранях» умолчали о нескольких советских публикациях шаламовской прозы. Но главное, не упомянули рассказ, напечатанный в первом номере журнала «Посев» за 1967 год[91].
Допустимо, что сотрудники «Граней» не знали всю советскую библиографию Шаламова. А вот не знать о западногерманской публикации рассказа не могли. У «Посева» и «Граней», подчеркнем еще раз, один издатель. Да и штаты, так сказать, пересекались. Потому умолчание вроде бы странное.
На самом деле все объяснимо. После неудачи в связи с посевовской публикацией «Крутого маршрута» организаторы не желали напоминать читателям о почти одновременном выпуске еще и шаламовского рассказа — тем же издателем. Гораздо заметнее стала бы интрига. По советско-итальянской версии, инцидент обусловлен некорректными действиями фирмы «Мондадори», а западногерманского участия словно бы и не было.
В семьдесят седьмом номере «Граней» публикация шаламовской прозы была продолжена. Тем самым демонстрировалось, что не без попустительства Твардовского нанесен урон репутации СССР. Значит, с политической точки зрения была вполне обоснована замена новомирского главреда[92].
Трудно судить, насколько эффективны были публикации в «Гранях» — после отстранения Твардовского от должности главреда. Главная задача, подчеркнем, уже решена к тому времени.
Нерешенной же оставалась другая задача: ЦК КПСС должен был реагировать на публикации Войновича, Некрасова и Шаламова в «Гранях». Пусть и невиновны писатели, а интригу надлежало маскировать. Создать видимость реакции. Что называется, зачистить информационное поле.
Проще всего решался вопрос об участи Некрасова. Фронтовик, офицер, коммунист, сталинский лауреат, он хоть и дерзил власти, но в целом считался лояльным советским писателем. Инкриминировать ему отправку рукописи за границу было бы странно: очерки давно уже напечатаны, потому сомнительной выглядела бы инициатива автора, решившего вдруг рисковать статусом литератора-профессионала ради новой публикации, едва отличимой от прежней. Так что по умолчанию виновными оказались некие «провокаторы».