Доверить лейтенанта моим взбешенным парням я не рискнул, и потому приказал Остапу и Смоле вырыть могилу во дворе, а сам остался охранять Дэвида.
Надо было торопиться. С минуты на минуту к горящему вертолеты должна была прибыть поисково-спасательная группа. Прежде чем опустить Удалого в яму, я снял с него куртку. Опережая недоуменный вопрос, ответил:
— Не хочу, чтобы он остался в американской форме. Он все-таки русский солдат.
И сам положил Удалого в могилу. Накрыл его лицо куском ткани и кинул горсть земли. Остап не скрывал слез. Смола сквозь зубы бормотал:
— Все равно ему не жить… Все равно я ему кишки выпущу…
Мы закопали Удалого и дали очередь из всех стволов. Смола, возвращаясь в сарай, как бы нечаянно толкнул меня плечом. Я сделал вид, что не заметил этого.
— Не сейчас, так чуть позже, — выдавил из себя Смола, обернув ко мне черное от копоти и ненависти лицо. — Или я, или он. Нам двоим на земле не жить. Запомни это, командир…
Остап, выпуская пар, вышиб ногой оконную раму и, подчеркнуто не желая выходить через одну дверь с Дэвидом, выбрался наружу через проем. Смола действовал более целенаправленно и перед тем, как выйти из сарая, сильно ударил локтем лейтенанта в лицо. Пока он упивался своей местью, а Дэвид бесшумно корчился, я успел незаметно распороть подкладку куртки Удалого и выковырять оттуда жетон.
Мы бежали друг за другом в ночи, взвинченные до предела, ненавидящие все и вся. Первым — Дэвид. За ним, прикрывая его спину, я. Остап и Смола гремели ботинками на небольшом отрыве от нас. Дэвид часто оборачивался, и я видел его мертвенно-бледное, залитое лунным светом лицо.
— Эндрю… — часто дыша, шептал он. — У меня есть шанс остаться живым, если я приведу вас к складу? Это очень важно… Мне надо успеть написать письмо…
Я не отвечал, сплевывал тягуче-кровавой слюной.
Наш бег внезапно прервал очередной звонок смартфона. Гаджетом теперь распоряжался Остап, и он тотчас извлек его из нагрудного кармана.
— Не отвечай, — сказал я, но уже без всякой надежды, что этот приказ будет выполнен.
— Извини, командир, — ответил Остап, глядя на светящийся теплым светом дисплей, отчего его лицо исказили тени, и солдат стал неузнаваемым. — Как бы мы плохо не относились к Фролову, он пока еще ни в чем не виноват…
И нажал кнопку приема вызова.
— Алло… — произнес он в трубку. — Нет, это не майор… Почему так долго не отвечали? Да потому что деньги на симке закончились. Пока в Кабул сбегали, пока подкинули, пока туда-сюда…
Он надолго замолчал, напряженно вслушиваясь. Мы стояли вокруг него, все еще не в силах унять часто тяжелое дыхание.