– Она права. Жрецы продолжат выступать против тебя.
Алаур долго молчала, прекрасно зная, что его слова верны.
– Они будут выступать против меня, – сказала она, – до тех пор, пока не признают во мне Наречённую богини. До тех пор, пока я не заставлю их возвести меня в ранг древних королев.
Алаур опустила глаза и посмотрела на браслет, красовавшийся на её руке.
– Если так, – продолжила она, – я заставлю их поверить в меня.
Данаг хотел было спросить, что она имеет в виду, но Алаур встала с трона и поцеловала его, заставляя замолчать.
– Что бы ни произошло теперь, – сказала она шёпотом, – помни, я люблю тебя. И любила всегда.
И, не дожидаясь ответа, королева двинулась прочь.
Целых два дня потребовалось ей, чтобы собраться с силами и войти в темницу, в которой всё это время пребывал Вейл.
Она не хотела приглашать его во дворец. Не хотела, чтобы чужие глаза видели этот разговор, и чужие уши слышали его.
Даже Данага Алаур не пригласила с собой.
Она молча шла по коридорам, пропахшим сыростью и гнилью. Сапоги, окованные драгоценной платиной, стучали по широким плитам. Факел в руках королевы чадил, но неудобства и запахи меньше всего беспокоили её сейчас.
Алаур остановилась перед решёткой и долго разглядывала немолодого уже мужчину с белыми спутавшимися волосами, разметавшимися по плечам. Вейл не смотрел на неё.
– Вейл! – позвала Алаур, но тот не повернул головы. Алаур сглотнула. – Не делай вид, Вейл, что сошёл с ума. Я больше не ошибусь, поверив тебе.
Мгновение Вейл не отвечал, а затем произнёс незнакомым, скрипучим голосом:
– Ты пришла приговорить меня к казни – тогда верши приговор. Я не стану извиняться перед тобой.
Губы Алаур дёрнулись от обиды, но она заставила себя унять эмоции.
– Я не убийца и не палач, – сказала она. – Я пришла к тебе – и пришла одна, потому что желаю задать вопрос.
Алаур сглотнула, не в силах произнести нужные слова.
– Почему, Вейл?
Мучительно медленно Вейл повернул голову, поднимая на неё взгляд.
– Она обещала освободить наш народ, – тихо и устало сказал он.
– Она? Эления не могла…
Вейл покачал головой.
– Эления – никто, – выплюнул он, – её место мог занять любой. Та, которой тысяча лет… она мне поклялась.
По позвоночнику Алаур пробежал холодок. «Ламия», – поняла она.
– Как ты мог… – произнесла она тихо, – поверить ей… и не поверить в меня?
Вейл покачал головой.
– Ты слаба, Алаур. Как бы я ни любил тебя. Ты не можешь нам помочь.
Губы Алаур дрогнули, а затем сжались в плотную линию.
– Ты считаешь так? – почти утвердительно произнесла она. – Ты считаешь, я отдам империи всех вас?