Птица отозвалась добродушным клекотанием и легко опустилась мне на запястье. Анхельм всегда был очень умным существом. Лесные верят, что птицы – аватары духов, наблюдающих за нами. Но многие птицы, честно сказать, не умнее грызуна. Их интересуют зерно, брошенные в гнёздах яйца и прочие естественные потребности. Так что я в этой религии сильно сомневаюсь. Но если кто-то из духов и странствует по земле в виде телесного существа, то он, безусловно, выбрал для своих путешествий тело Анхельма.
Сокол, которого подарила дяде моя бабка при рождении, не только сопровождал его всю жизнь, но и не раз спасал. В каком-то смысле именно он свёл дядю с его возлюбленой. Что уж говорить о том, что дорогу в любую часть света Анхельм находит без подсказок. Так что, увидев его накануне на карнизе, я просто не могла не улыбнуться. К лапке сокола был привязан довольно плотный свиток, и я торопливо стала его отвязывать, хотя в этом и не было особой необходимости. Анхельм уже во всю рассказывал мне содержание письма.
«И тебе не хворать, – прочитала я выведенные ровным подчерком с красивыми декоративными росчерками слова дяди Вельда. – Приятно узнать, что ты вспомнила о нас. Правда, не знаю, почему именно сейчас. Надеюсь пиво не слишком кислое».
Я скрипнула зубами. Дядя как обычно, то ли не понял намёков, то ли не захотел понимать. Дальше шла череда отрывочных и угловатых древнеэльфийских рун:
«Не слушай его, Риа. Надеюсь, всё не так уж плохо. Голубка прилетела с запада уставшая и голодная. Полагаю, летела не меньше трёх дней. Рассказать дорогу она не смогла. У нас нет виверны – Вельд попал в неприятности, и Вернель прострелили крыло. Вылечить её он не смог, а мучить животное без причин не хочу я. Мы отправляемся на запад, но будем не раньше следующей недели. Накорми Анхельма и передай с ним всё, что нам нужно знать. Вернувшись назад, он укажет нам путь. Альдэ».
Направившись обратно к кухне, я осторожно стянула из бочки со льдом куропатку, предназначенную на стол охране, и вернулась всё в тот же тупичок. Анхельм покрутил головой, окидывая жертву презрительным взглядом, и недовольно посмотрел на меня.
– Больше ничего нет, – сообщила я. – Так дяде и скажи.
Поколебавшись, сокол начал осторожно клевать предложенный обед, а я принялась рассказывать то, что успела выяснить о расположении охраны. Закончив обед, Анхельм отвернулся. Добрая половина куропатки оставалась несъеденной, но капризная птица, видимо, не желала иметь дело с остывшим мясом. Бросив на меня последний взгляд, Анхельм издал прощальное клекотание и поднялся в воздух. Я же направилась к баракам.