Она осталась неподвижна.
– Выпустить тебя?
Проклятье.
– Альдэ… – у меня не было права просить, я это знал. Но что ещё мне оставалось делать? Наверное, я должен был для начала извиниться перед ней, но я не мог выдавить ни слова больше.
– Как ты смеешь меня просить?
Проклятье тысячу раз! Да, я не смею. Но что ещё я могу сказать?
– Альдэ… – снова выдохнул я, – я ведь могу…
Она потянулсь рукой к ошейнику, и я проклял свою глупость. Зачем я говорю это? Почему на языке нет других, правильных слов? Почему каждый раз, когда мне хочется сказать ей, что я не могу без неё жить, с языка срывается какая-то дрянь?
– Не можешь, – ответ резкий, как и последние её слова в наших покоях. – Мне плевать на твой ошейник. Я скорее сдохну, чем пойду у тебя на поводу. А ты сдохнешь следом, в своей клетке.
У меня не было слов. Слишком много правды в каждом звуке, слетающем с её губ.
– Альдэ…
Мы молча смотрим друг на друга. Потом она просит, чтобы я снял с неё ошейник. Сжимаю зубы. Всё, что угодно – только не это. Ведь тогда она просто исчезнет, не оставив мне шанса подобрать нужные слова. Я говорю «нет». И она… уступает. После долгого молчания, когда мне хочется уже биться головой о стену, она говорит:
– Я выпущу тебя, если ты дашь мне шанс. Подари мне хотя бы сутки.
Я всё ещё не понимаю, о чём она.
– Сутки… – повторяет она, – день и ночь, когда ты будешь в моей власти. Я хочу этого. Я это заслужила.
Проклятье. И это всё? Я бы отдал год жизни, чтобы её вернуть.
– Да, – и едва я ответил, вдали послышались шаги.
Альдэ метнулась к решётке и заскрежетала ножом в замке.
«Только бы она успела», – гулко бьётся в груди. И она делает это. Едва замок слетает с петель, я рвусь наружу, навстречу тем, кто явился ко мне, и выпускаю из ладоней убийственное пламя. Я не разбираю лиц пришельцев, и мне всё равно, кто решил меня навестить. В замке только одно верное мне и много раз преданное мной существо. Остальные заслуживают смерть.
Бой был недолгим. Я видел, как шмыгнул прочь главарь, и упали замертво его подручные. Альдэ попыталась что-то сказать, но я лишь прижал её к стене. Мне нужно знать, что она настоящая. Это всё, что имеет значение.
– Прости, – я наконец вспомнил это слово и тут же зажал её губы поцелуем, не давая возразить. Он был горячим и сладким, и он был всем, что было нужно мне в этом мире. Я сходил с ума, но мне было всё равно.
– Нужно найти оружие, – услышал я сквозь пелену и, с трудом оторвавшись от своей найве, двинулся прочь, наверх.