Ещё одна волна нарастающего гула прокатилась по залу.
– Пришёл конец войне, – Раймон повысил голос ещё сильнее, – которая длилась много веков. Больше не будет смертей и разрушений.
Гул не стихал.
– Больше не будет вражды. Не будет ненависти.
Гул рассыпался на множество осколков, смешков и реплик.
Раймон замолк. Он сжал кулаки и обвёл зал взглядом, стараясь заглянуть в глаза каждому.
– Мы можем продолжать предавать друг друга и ненавидеть, но это не вернёт наших потерь. Вы пришли в дом Золотого Дракона…
– Мы пришли, – перебил его один из эльфов и шагнул вперёд. – Чтобы заглянуть в глаза полукровке, который смеет называть себя Владыкой Сумеречного Народа.
– Мы пришли, – ещё один эльф вышел вперёд. – Чтобы спросить по какому праву тот, кто убивал наших братьев, теперь говорит нам о мире.
– Мы пришли…
Третий вышедший вперёд эльф договорить не успел, потому что звонкий голос перебил его:
– Хватит!
Раймон вздрогнул, потому что последний голос звучал не из толпы, а из-за его спины. Алая ткань колыхнулась, и фигура, закутанная в покрывала выступила вперёд.
– Силь… – шепнул он и попытался поймать руку девушки, но запястье Сильвары проскользнуло мимо его пальцев.
– По какому праву спрашиваешь ты, Сурей из дома Морского Змея?
Сильвара рванула покрывало – и в один миг в зале наступила тишина. Она длилась несколько секунд, показавшиеся девушке вечностью, а затем она продолжила.
– Ты хотел взглянуть в глаза своему врагу, Ракиель из дома Шестикрылого?
Сильвара обвела взглядом собравшихся.
– Тогда смотри, Ракиель. Смотри и не отводи глаз от последней урождённой принцессы дома Золотого Дракона.
Она замолкла, глядя в глаза эльфу, первым вышедшему из толпы, и стояла так, пока Ракиель не потупил глаз.
– Ты спрашиваешь, по какому праву, Сурей? – Сильвара обернулась к другому делегату. – По праву родства с Великим Домом Золотого Дракона. По праву супруга младшей принцессы Сильвары и законной владычицы верховного дома Сумеречного Народа. По праву хозяина башни, которую пришлось вернуть истинному владельцу кровью – кровью предателей и кровью друзей. И пусть каждый выберет, кто он – трус, вонзивший кинжал в сердце свою королеву, или верный соратник её семьи. Или, – злая усмешка исказила губы Сильвары, – и в моём праве кто-то желает усомниться?
Она откинула назад косу цвета червонного золота, открывая взгляду толпы своё надорванное ухо, и замолчала.
Тишина длилась почти минуту. Затем прошуршали по мрамору полы чьей-то мантии, и первый из эльфов опустился на колени. Он протягивал перед собой кинжал рукоятью вперёд в древнем жесте воинской присяги.