А медлить смысла не было – он понял это внезапно. Он знал, кто виновен в покушении и некому было сказать, прав он или виноват.
– Войско готово?
– Всегда, наместник! – выдохнул Ксавье.
– Передай Грэму, пусть выступает к башне Синего Дракона. Я хочу, чтобы до утра он выжег там всё дотла. Белла пусть доставит ко мне. Живым.
Ксавье поклонился, но почему-то мешкал, и Раймон нетерпеливо оглянулся к нему.
– Простите… наместник… А Свеа?
Раймон поморщился.
– Само собой. Свеа тоже ко мне.
Раймон даже не пытался уснуть, хотя мысли толком и не лезли в голову. Всё время вспоминалось улыбающееся лицо Свеа, хотя он уже и не мог вспомнить, когда видел её такой. Потом перед глазами вставала спина Сильвары, истыканная стрелами. А затем смеющееся лицо Белла – совсем молодого, такого, каким Раймон запомнил его с их последней встречи.
Он мерил шагами комнату, то и дело замирая на месте и глядя в камин, озарённый магическим пламенем. А затем снова срывался вперёд, чтобы сделать ещё два шага и замереть.
Перед самым рассветом раздался стук в дверь.
– Да! – крикнул Раймон, уверенный, что в коридоре его ждёт гонец от Грэма. Сотни виверн вполне должно было хватить, чтобы уничтожить то, что он привык считать своим домом, и Раймон рассчитывал получить вести с поля боя к утру.
Однако, когда дверь открылась, на пороге стоял вовсе не Грэм и не кто-то из адъютантов.
Ингрид, прекрасная и холодная, вплыла в гостиную и прикрыла за собой дверь.
Она остановилась, кусая губы, от чего те становились ярко-розовыми, как спелая клубника.
«Что ты здесь делаешь?» – хотел спросить Раймон, но вид этих губ остановил его, он будто бы разом забыл все слова.
– Раймон… – Ингрид снова прикусила губу, прежде чем смогла заговорить. – Я думала о нашем разговоре.
Раймон молчал. Почему-то то, о чём думала Ингрид, сейчас абсолютно его не волновало.
– Ты изменился, – выдохнула Ингрид, и Раймон снова промолчал. Ответ знали они оба: восемьдесят лет – это целая жизнь.
– Раймон, – продолжила Ингрид, – что бы ни было между нами… Между нами всеми… Он наш брат.
Раймон отвернулся к окну. Отсюда башни Синего Дракона видно не было, но он будто наяву видел, как вырывается пламя из её бойниц.
– Отпусти его! – то ли приказ, то ли мольба, но в одной этой фразе было больше, чем Раймон слышал от Ингрид за всю жизнь. А потом лёгкий шорох ткани заставил наместника замереть, опасаясь обернуться и увидеть то, что он мог только представлять.
– Ты сказал… – Ингрид бесшумно приблизилась и, опустив руку на плечо Раймона, огладила его. – Сказал, что может быть… Если…