Лиза:
Ой-ой, хорошо, что Казуо забыл, а Рич просто не знал, насколько больно накалывает дедушка Алелекэ, и если бы я имела в виду лишь его саркастические замечания... Причем, блин, больно не уколотому телу, а чему-то очень нежному там, внутри. Ну, потому что татушка же не на пояснице в самом-то деле. Она на ауре.
Кстати, Рич пыхтел и внутренне (да и внешне) довольно долго упирался. Не потому, что боялся боли, а из-за того, что ему жутко не нравилась сама мысль, что на нем нарисуют какую-то там картинку, да еще и в странно-неприличном месте, как будто стриптизеру-эскортнику. А тату на пояснице воспринимались им только так.
Пришлось ментальным шепотом объяснять опять-таки про ауру и про то, что никто не виноват, если у всех Оружий именно в основании позвоночника расположено виртуальное соединение «рукояти» и «лезвия».
Правда, выслушав аргументацию, мой принц все же проникся и снял штаны. Не сказать, что он был счастлив это сделать, но поскольку табу на наготу в призме вообще слабое, то и не стеснялся особо.
Не то что Казуо. Этого пришлось уговаривать дольше, а потом еще и чуть ли не силком трусы сдвигать пониже. Пф-ф-ф-ф, можно подумать, у него там хвост. Попа как попа, было бы чего стесняться.
Ну и вот. А потом дед навострил свои иглы и… Ой-ой-ой. Больно! По себе знаю.
Рич молчал как партизан, только в ментале зубами скрипел, пока я мысленно суетилась, ойкала, утешала и отвлекала. Казуо взвыл было, когда пришла его очередь, но тут уже пример Рича подействовал — братан ни за что не хотел показаться слабее.
Они еще не знали, что дальше будет хуже. Потому что у Оружий одна корректирующая татуировка — на том самом месте. Ее ставят в определенный период раз и навсегда. А вот у Мастера… У меня и так их уже четыре — по одному браслету на запястьях и щиколотках. А теперь, когда я повзрослела до нужного возраста и буду вынуждена жить не на Земле, а в призме, родители и бабушка с дедушкой решили обезопасить меня по максимуму. А это значит…
А это значит — звездец нам всем на ближайшие три часа. В смысле — и Рич, и Казуо зубами скрипели примерно каждый минут по двадцать. А орали в голос, ругались и чуть не плакали, глядя, как корежит меня, — больше двух часов.
Я временами даже про боль забывала, так пугалась то за Ричарда, то за братана. Ладно у принца седых волос в шевелюре никто не заметит, а если побелеет черноволосый Казуо — это будет совсем нехорошо!