Тиа сделала глубокий вдох и снова вернулась к беспокоящему ее вопросу. Нервы были натянуты до предела.
– Пожалуйста, даже не думай перевозить гроб в Грецию. Он бы этого не хотел…
Анатоль отрицательно покачал головой, как будто такая мысль и не приходила ему в голову, когда он стоял за оградой кладбища и смотрел, как вершится обман века, – женщина горюет у могилы мужчины, который был старше ее на тридцать лет и которого она женила на себе.
– Итак? – спросила Тиа, все еще ожидая объяснений.
Он и сам не знал. Он следовал за инстинктом… решение было принято мгновенно, и вот он здесь. Зачем?
– Я пришел выразить соболезнования, – услышал он собственный голос.
– Что ж, видимо, не мне, – вздохнула она, не столько отвечая ему, сколько признаваясь самой себе.
Анатоль смотрел на нее и не мог наглядеться. Как же она была хороша, ее врожденная миловидность, которая обворожила его и заставила впустить ее в свою жизнь, заматерела и превратилась в истинную красоту.
Способна ли Тиа на самом деле горевать по усопшему мужу?
Маловероятно. Она должна радоваться, что наконец‑то свободна от старика‑мужа и может распоряжаться его деньгами как хочет. Анатоль снова почувствовал укол совести. Он ненавидел то, во что она превратилась, во что он сам ее превратил.
– Анатоль, я прекрасно знаю, что ты обо мне думаешь. Если ты собираешься поливать меня грязью, я выставлю тебя за дверь, так как я не обязана перед тобой отчитываться, как и ты передо мной. Наши пути давно разошлись. Ты сделал свой выбор, я его приняла. У меня не было другого выбора. Ты не можешь винить меня, и я тебя не виню. Твой дядя женился на мне по доброй воле, никто его не заставлял. Если тебе это не по нраву, что ж, это не моя проблема.
Если бы у нее на голове был клубок змей вместо волос, он бы удивился не меньше. Это была не та милая Тиа, которую он помнил, это была злобная гарпия.
Кристин видела, что он в недоумении. Она могла бы рассмеяться ему в лицо, но сейчас ей было не до смеха. Она противостояла ему из последних сил. Хоть смерть Василиса не была внезапной, она до сих пор не могла поверить, что сегодня похоронила его.
– Анатоль, я понятия не имею, зачем ты пришел. Нам нечего больше друг другу сказать. Нечего, понимаешь. – Она закрыла глаза, собрала последние силы и продолжила: – Я верю, что ты скорбишь вместе со всеми, ведь он был тебе как отец.
В горле встал ком. Слезы снова подкатили. Тиа не могла больше говорить. Она хотела лишь одного – чтобы он ушел.
– Что ты собираешься делать с этим домом? – спросил Анатоль цинично. – Наверное, продашь его, чтобы отмыть наследство, полученное нечестным путем?