Внезапно краем глаза она увидела, что кто‑то сел рядом с Ники.
Анатоль. Он протянул руку, похлопал мальчика по плечу и понимающе спросил:
– Ты говорил, что рисовал с няней?
Кристин почувствовала, как сын зашевелился в ее объятиях и повернулся к Анатолию. Лицо его было заплаканное. Малыш кивнул.
Анатоль продолжил так же вкрадчиво и загадочно:
– Почему бы тебе не нарисовать картинку специально для… для деда?
Он немного споткнулся о слово «дед», но все же сказал это.
– Когда я был маленьким, я рисовал поезд для… деда. Он был ярко‑красный с голубыми колесами. Ты тоже можешь нарисовать, и тогда у него будут две картинки от нас.
Кристин видела, как ее сын смотрит на Анатоля. Горло ее сдавило, как будто металлическая проволока обвилась вокруг ее шеи.
– Можно он будет голубой? – спросил мальчик.
– Конечно. Голубой с красными колесами, – улыбнулся Анатоль.
Малыш просиял. От слез не осталось и следа. Он взглянул на няню. Та стояла в сторонке, готовая в любую секунду вмешаться.
– Какая прекрасная идея! – воскликнула она. – Пойдем нарисуем поезд.
Она протянула руку, и Ники взялся за нее, готовый пойти наверх.
У лестницы он обернулся и сказал:
– Мы с няней идем рисовать поезд для деда.
Кристин улыбнулась:
– Чудесная идея, милый.
– Покажешь мне, когда закончишь? – сказал внезапно Анатоль и поднялся.
Ники кивнул, и они с няней отправились наверх. Кристин проводила их взглядом, а затем попыталась встать. Голова ее закружилась, и черные мушки залетали перед глазами. Пульс стучал в голове и ушах. Она покачнулась. Внезапно почувствовала твердую руку, которая ухватила ее за локоть.
На исходе сил она высвободилась и отстранилась.
Анатоль прошептал так, что было слышно только ей:
– Я даже подумать не мог…
Кристин дрожала, но голос оставался твердым и решительным.
– Как я и сказала, откуда тебе было знать? Если Василис решил не говорить тебе, зачем мне это делать?
Анатоль буравил ее глазами, такими темными, совсем как у Ники. Кристин снова почувствовала головокружение. Она не должна об этом думать. Глаза Василиса тоже были темными, типичными греческими, а темный цвет почти всегда доминирует. Неудивительно, что сын не унаследовал ее голубых глаз.
– Почему мальчик зовет моего дядю дедом? – спросил он серьезно.
Тиа вздохнула:
– Василис думал, так лучше, разумнее…
Она замолчала.
Но Анатоль не намерен был отступать.
– Почему?
Его глаза буравили ее. Кристин потерла ладонью лоб. Последний месяц был для нее полон кошмаров. Сначала тяжелая болезнь Василиса, ужасные две недели горя после его смерти, и теперь в день похорон она встретилась с человеком, из‑за которого и вышла за Василиса.