По спине Тиа пробежал озноб.
– Ему нужна семья.
Руки Тиа задрожали, и она поставила чашку на поднос, чтобы не пролить кофе.
– У него есть семья. Я – его семья.
Анатоль возразил:
– Так же, как и я. Мальчик не может расти вдали от своего рода. – Он тяжело вздохнул. – Что бы ты ни совершила в прошлом, Тиа, мальчик не должен за это расплачиваться. Я хочу…
Она не дала ему закончить. Что‑то внутри ее взорвалось.
– Твое желание, Анатоль, не имеет никакого значения! Я мама Ники, и я единственная в ответе за него. Никто другой не может говорить, что ему делать и как расти. Ты понял меня?
Она увидела, как его лицо побледнело. Он не ожидал от нее такого взрывного ответа. Как будто она снова превратилась в горгону Медузу.
Анатоль поджал губы и сухо ответил:
– Я понимаю, ты очень устала от болезни Василиса. Его смерть, похороны подкосили тебя. Тебе нужен отдых.
Он поднялся и, как скала, возвышался над ней. Она сидела, внезапно ощутив в ногах такую слабость, что подняться и противостоять ему не было никакой возможности.
Он угрюмо посмотрел на нее.
– У тебя был трудный день, – повторил он. – Я ухожу, а ты отдыхай. Но… – Анатоль помолчал. – Но это еще не конец. Ты должна понять и принять это.
Она вскочила, как будто в ней появились силы.
– А ты, Анатоль, пойми, что не имеешь никакого отношения к моему ребенку. Моему ребенку, понял?
Тиа специально сделала акцент на слове «мой», чтобы дать ему понять, что к чему. Это было горько. Она вздернула подбородок, готовая принять любой вызов. Тиа, как львица, готова была защитить своего ребенка.
– Не приходи сюда больше. Ты дал мне понять, что обо мне думаешь. И не приближайся к моему сыну. Ему и так пришлось пережить смерть Василиса. Я не хочу, чтобы ему пришлось переживать еще и твою ко мне ненависть.
Кристин сдвинула брови. Глаза ее метали молнии.
– Держись от нас подальше.
Она подошла к двери, распахнула ее. Сердце бешено колотилось и вот‑вот могло выпрыгнуть из груди. Она должна выгнать его. Прямо сейчас.
Молча, Анатоль прошел мимо нее.
«Наконец‑то он уйдет».
У входной двери он обернулся:
– Тиа…
– Это больше не мое имя, – холодно сказала она. – Я уже давно не Тиа и никогда ею больше не буду. Я – Кристин. Василис меня так называл, без всяких сокращений. Кристин – вот кто я сейчас и ею останусь.
Кристин отвернулась и пошла прочь. Она сжимала кулаки, ногти впивались в мягкие ладони. Она чувствовала боль и радовалась ей.
Кристин поспешно дошла до гостиной, скрылась там и хлопнула дверью. Там она была в безопасности. Облокотившись о дверь, тяжело вздохнула. Голова кружилась, как будто она сейчас упадет в обморок.