Неожиданно она услышала позади себя голос, и по ее спине пробежал холодок.
– Не представишь меня?
Она обернулась, не веря собственному слуху, но глаза точно не могли ее обмануть.
Анатоль.
Одетый в черный смокинг, как и остальные гости, он могучей горой возвышался над ней. Кристин почувствовала слабость во всем теле.
Как он оказался здесь?
– Я подумал, что это моя обязанность представлять семью Кириякис сегодня, – сказал он и улыбнулся учтиво, но не эмоционально.
Кристин поняла, к чему он клонит. Она не может быть представителем Кириякисов. Ей было больно, но она не должна была показывать своих чувств, не должна поддаваться провокации.
Кристин сухо кивнула.
– Уверена, Василис был бы рад, что ты пришел сегодня, – сказала она. – Он так много работал, чтобы эта выставка состоялась. Многие из экспонатов были доставлены из зоны военных действий на Ближнем Востоке, чтобы обрести временный покой и безопасность здесь. Затем в целости и сохранности они должны вернуться на родину. – Она указала на экспонаты, о которых говорила.
Но Анатоль не мог оторвать от нее взгляда. Он приехал увидеть ее в центре внимания, вкушающей все прелести жизни: шампанское, кавалеры, открытые платья…
Тиа, Кристин, которая стояла перед ним сейчас, он не знал. Она была в черном закрытом платье с длинными рукавами и вырезом под горло. Она держалась уверенно, была изысканной и зрелой. Это совсем не та скромная, постоянно краснеющая Тиа, которую он знал. Она выросла, оперилась и из утенка превратилась в лебедя. Она даже смогла выступить с речью перед такой эрудированной аудиторией. Он смотрел и не мог поверить своим глазам.
– Мистер Ланчестер, могу я представить вам племянника Василиса Анатоля Кириякиса.
Если ее голос и дрогнул немного, Анатоль этого не заметил. У нее было невероятное самообладание. Директор музея улыбнулся Анатолю:
– Вы возьмете на себя обязанности вашего дяди?
– Нет, что вы, я не смогу быть таким глубоко вовлеченным в проекты, как это делал он, однако я надеюсь быть одним из попечителей фонда, – непринужденно сказал Анатоль. – Вместе с моей… – он запнулся, – моей… я не уверен, как называется наша родственная связь, – улыбнулся он.
Был ли это еще один плевок в ее сторону? Она решила проглотить и это.
– Я сомневаюсь, что наши родственные связи имеют какое‑то устоявшееся название, – ответила Кристин невозмутимо, – я буду одной из попечителей фонда.
Она сухо улыбнулась, подумав: «И я сделаю все возможное, чтобы не дать тебе стать попечителем тоже».
Сама мысль о том, что ей придется периодически присутствовать на собраниях фонда, встречаться там с Анатолем, приводила ее в ужас. Он снова заговорил, и по его глазам Кристин читала, что это снова будет что‑то обидное.