Сдержав снова навернувшиеся на глаза слезы, Кристин отправилась в кабинет Василиса, чтобы поработать над документами для фонда.
Примерно через час был звонок от няни Рут.
– Мы поужинаем все вместе, – сказала Тиа.
Так она сможет гарантировать себе безопасность от нападок Анатоля. В присутствии Ники он не будет ее донимать.
Минут через двадцать в комнату заглянула миссис Хьюз:
– Ники и мистер Кириякис спускаются, ужин готов.
Кристин поблагодарила ее и встала. Она решила не переодеваться к ужину.
Отправившись в гостиную, она увидела, что Анатоль и Ники уже там. Они обсуждали одну из картинок на стене, с ребятами на коньках на замерзшей реке.
– Брр… Кажется, им холодно. – С этими словами Анатоль притворно задрожал.
– Это Рождество, – объяснил Ники.
– У вас здесь так же зимой? – спросил Анатоль.
– Нет, – грустно ответил Ники.
Анатоль посмотрел на Кристин, стоящую в дверях.
– У нас с твоей мамой однажды было снежное Рождество, – сказал он. – Задолго до того, как ты родился. Ты помнишь? – обратился он к Кристин.
Его слова были так же тяжеловесны и опасны, как если бы он бросил в нее кирпич. Сделав вид, что не замечает ее недоумения, он продолжил:
– Швейцария. Шале в горах. Мы катались на санках и горных лыжах. Ты не умела кататься. Мы поднялись на гору на фуникулере, я поехал, а ты спустилась вниз в кабине. Ты говорила, что боялась за меня.
Она побледнела, открыла было рот, чтобы что‑то сказать, но потом передумала.
Он специально это делает. Он намеренно напоминает ей о тех незабываемых месяцах, проведенных с ним.
– На санках – это как? – спросил Ники.
Анатоль радостно ответил:
– Ты садишься верхом и едешь с горы по снегу. Это весело. Я как‑нибудь возьму тебя с собой покататься.
Неужели он сошел с ума? Зачем он вспоминает Рождество в Швейцарии?
– Мне нравится эта картинка, – сказал Ники.
– Немудрено, – ответил Анатоль, – это один из голландских художников, – добавил он, глядя на Кристин.
– Клэй ван дер Гельд, – уточнила она, стараясь хоть как‑то отвлечься от воспоминаний об их отдыхе в Швейцарии.
Тогда они любили друг друга в самый канун Рождества – на полу, на овечьей шкуре возле камина…
Ее замечание о художнике удивило Анатоля. Она поняла это по тому, как он посмотрел на нее. Такой же взгляд у него был, когда она упомянула, что Василис с викарием любили поговорить об Эсхиле и Пиндаре.
Кристин сдержанно улыбнулась и начала усаживать Ники за стол. Анатоль расположился напротив мальчика, а Кристин села ближе к двери. Место главы семьи осталось пустым. Сердце Кристин заныло. Василиса больше не было с ними.