Он говорил с такой легкостью и непринужденностью, как будто спрашивал ее о погоде.
Она немного помолчала и ответила, аккуратно подбирая каждое слово:
– Анатоль, тобой движут чувства, стихийный порыв. Ты узнал о существовании Ники совсем недавно, а со смерти Василиса и года не прошло. Для нас обоих поспешные решения могут быть губительными. Давай подождем хотя бы год.
Как ей образумить его? В тусклом свете фонарей она увидела, что его лицо вновь стало непроницаемым.
– Я предлагаю единственно правильное решение, – сказал он настойчиво.
– Нет, – покачала головой Кристин.
Почему она не хочет понять? Для него было очевидно, что стать отцом для этого мальчика, женившись на его матери, которая когда‑то хотела от него детей, – это самое логичное, самое понятное, самое правильное, что он когда‑либо делал.
«Я хочу ее так же сильно, как и она меня, я уверен», – думал он.
Почему она сопротивляется? Почему отрицает очевидное?
Кристин опустила голову и уставилась на руки, лежащие на коленях. Она чувствовала на себе внимательный взгляд Анатоля. Он помолчал, затем ответил, сухо, напряженно:
– Я не привык, что ты не согласна со мной, Тиа‑Кристин. Ты изменилась.
Она гордо подняла голову.
– Конечно, я изменилась, а чего ты хотел?
Кристин сделала глубокий вздох. Она вспомнила, как ей нравилось смотреть на него за рулем, как властно он его сжимает, как внимательно смотрит на дорогу, как образуются морщинки между его бровей, когда он оценивает дорожную ситуацию. Она вспомнила, как не уставала восхищаться им, ее принцем, который взял ее за руку и привел в чудесную страну, в свою жизнь…
Он поймал ее взгляд. В его глазах был до боли знакомый огонек.
– Ты и раньше смотрела на меня так, Тиа.
Кристин показалось, что голос его стал мягче, нежнее. Все как тогда. У нее ком встал в горле. Она поспешно отвела взгляд и уставилась на дорогу.
– Это было давно, Анатоль.
– Я скучал, – сказал он. – Когда ты бросила меня, прошлась по моим чувствам, чтобы выйти за моего дядю и стать жемчужиной в его коллекции красивых вещей.
Его голос стал сухим, колючим, словно острие меча.
Она тотчас вскинула на него глаза.
– Я не бросила тебя! – воскликнула она. – Это ты виноват в том, что мы расстались. Это ты сказал мне, что не хочешь заводить со мной детей.
Анатоль нахмурился. Кристин увидела, как между бровей его залегла глубокая морщина, а руки крепче сжали руль.
– Но я не прогонял тебя. Я имел в виду, что…
Он осекся.
– Ты имел в виду, что я должна оставить всякую надежду стать для тебя кем‑то значимым, не говоря уже о жене и матери твоего ребенка. Я должна была оставить надежду на будущее с тобой, – закончила она за него, сухо и резко.