Про совместную жизнь с Анатолем она думать не хотела, поэтому поспешила продолжить:
– Я могу поговорить с его классным руководителем в сентябре, может, он сможет порекомендовать хорошего репетитора.
– Школа? – нахмурился Анатоль.
– Да, Василис записал его в школу раннего развития неподалеку. Там учился когда‑то Джилес Баркут. Она традиционная, но отзывы хорошие. Ники с нетерпением ждет начала занятий.
– Это школа‑пансион? – спросил Анатоль строго.
Кристин подняла на него удивленные глаза:
– Конечно нет, я бы не решилась отправить малыша в пансион. Может быть, в подростковом возрасте, если он захочет, но до этого ни в коем случае.
Кристин увидела, как мышцы лица Анатоля расслабились, он с облегчением сказал:
– Извини, меня отправили в пансион, когда мне было семь. Мои родители считали, что я мешаю их личной жизни…
В его голосе Кристин уловила не только жесткость, но и боль.
– Анатоль, это ужасно. Как они могли так поступить? – отозвалась Кристин с искренним состраданием.
Анатоль горько усмехнулся:
– Я не был для них важен. Василис заботился обо мне больше, чем мать с отцом. Я хочу быть для сына Василиса тем, кем был для меня Василис когда‑то, и даже больше… Это решено, и я не передумаю.
Они стояли, смотрели друг на друга. Потом Кристин заставила себя заговорить. Она должна это сделать.
– Мой ответ останется прежним, – произнесла она уверенно, хотя внутри ее бушевал ураган.
Анатоль разочарованно спросил:
– Почему? Наш брак так логичен, так естественен.
Кристин было трудно говорить. К горлу подкатил ком. Она сложила руки на груди и ответила:
– Я не могу и не хочу выходить за тебя, чтобы создать семью для Ники. Мы ходим по кругу.
– Так чего хочешь ты?! – закричал он и сам поразился, как громко и напористо у него получилось.
«Ты почувствуешь…» – вспомнил он.
Эти слова бесили его, они стояли между ним и тем, что он хотел сделать, – подхватить ее на руки, отнести наверх в спальню и снова любить ее.
Она опять выгоняет его из своего дома и из своей жизни. Тяжелой поступью Анатоль направился к двери.
– Можно прийти завтра?
Она кивнула. Ники будет ждать.
В дверях он остановился и взглянул на нее. За ее спиной на стене висели старинные часы, и он отчетливо услышал их мерное тиканье, отмеряющее их жизнь, жизнь поврозь. Эта мысль ужаснула его.
Он выдавил из себя улыбку, пожелал спокойной ночи и вышел на улицу. В нос ударил запах цветущей жимолости. Где‑то вдалеке ухала сова.
Кристин с порога наблюдала, как он идет к машине, садится, включает дальний свет, и огни фар постепенно пропадают вдали.
Уехал. Он снова уехал.