На восьмом круге Алёна начала терять представление о времени. Сколько они уже бегут? Полчаса, час, больше? Люди вокруг, их замечаешь боковым зрением, но сейчас не до них, пусть себе мельтешат. Сейчас главное — выдержать скорость, дождаться, когда начнёт жечь ноги, потом поднимется до бёдер, а после до плечевого пояса, так сказала им Анна Григорьевна. Она вновь и вновь появлялась, на бегу вручала им воду, и Алёна уже потеряла счёт этим бутылочкам, солёная вода проваливалась внутрь и сразу же проступала свежим потом. И на какой-то момент Алёне показалось, что они с Олегом не бегут по соседним дорожкам, а идут под палящим солнцем среди таких же, как они, по безжизненным пустынным тропам. Брось… Брось… Брось… Брось… Видеть то, что впереди. Пыль… Пыль… Пыль… Пыль… от шагающих сапог. Все… Все… Все… Все… От неё сойдут с ума… Чьи это строки, где слышала? Не вспомнить. И сотни уставших, иссушенных солнцем солдат печатали шаг, и пыль вздымалась столбом, чтобы осесть в их лёгких, постепенно задушить, лишить возможности дышать. Пыль… Пыль… Пыль… Пыль…
Накатило, как и раньше, внезапно. Мощной, сильной волной, Алёна даже вскрикнула: ей показалось, что окунули в ванну с кипятком. Сумела не остановиться и махнула рукой Олегу — «не парься, всё в порядке». И, похоже, Олега тоже накрыла такая же волна — чуть не споткнулся. И, о чудо, удалось прибавить скорость, затем ещё прибавить, и ещё…
Они подбежали к стартовой полосе, что возле третьей стойки, сделав двенадцать кругов, в каждом тысяча пятьсот метров. «Наверное, весь день бегали», — подумала Алёна, переходя по команде Анны Григорьевны на спортивную ходьбу. О, это просто песня, словно летишь по воздуху! Всё бы ничего, если бы не мокрая насквозь майка и всё прочее. А вот ноги сухие и стельки тоже, как такое возможно? Ладно, уже неважно.
— Сколько же мы бежали? — спросила Алёна, когда после очередной бутылочки с водой вернула способность говорить. — Часа два?
— Сорок пять минут с секундами, — посмотрел Олег на часы. Алёна не поверила — посмотрела на свои. И всё равно не поверила.
— Как это возможно? — спросила она у Анны Григорьевны. — Не помню рекорда на двадцать километров, но там больше часа!
— Для вас теперь очень многое возможно, — улыбнулась Вяземская. — Наверное, снова хотелось убить меня?
— Много раз, — кивнула Алёна, продолжая двигаться. Должна была ведь устать, как собака, и жаль, что нет бега на восемнадцать тысяч метров — наверное, они только что поставили мировой рекорд по нему. И не устала! — И очень жестоко, — добавила она, посмотрев в глаза тренера.